— Конечно!.. Я столько о нем слышала!

— У Алексея нет?

— Нет, — ответила она просто. — У него всеочень… бедновато. Но зато он живет в самом Центре.

— А я, — ответил он, — в самом престижномрайоне!.. Центр весь загазован, экологически мерзок, зато мой районуниверситетский… А комп у меня со всеми наворотами, модем скоростной, а связь…О, ты все увидишь!

Счастливый, он выскочил на проезжую часть. Машиныпроскакивали мимо, здесь останавливаться строжайше запрещено, но один отчаюгавсе же решился, почти на ходу открыл дверь.

Крылов быстро запихнул Яну, ввалился следом.

— Уф!.. Гони на Мичуринский проспект.

Он жил небогато, можно сказать даже — бедновато, хотязарабатывал неплохо. Просто деньги всегда уплывали меж пальцев. Не раз оноказывался прижат из-за безденежья к стене, занять в наше время почтинемыслимо, и с той поры заставил себя отложить приличную сумму «на всякийслучай». Сейчас был именно тот случай, и, выскакивая из дома, он захватил ссобой почти половину, чтоб уж точно было с запасом.

По его указке водитель свернул к магазину, на котором гореланадпись «Любимые продукты», припарковал, Крылов расплатился, щедро отстегнувчаевые, вылез и церемонно подал руку Яне.

Яна, правда, не поняла жеста, выпорхнула с легкостью, он намиг увидел в разрезе сарафана белые полушария, засмеялась:

— Ты живешь в магазине?

— Я в соседнем доме, — ответил Крылов небрежно. —Но в моем холодильнике, боюсь, пусто. Давай заправимся по дороге…

— Давай, — легко согласилась Яна.

Крылов открыл перед Яной двери, холл освещен, как впраздничном фойе театра, подтянутые дружелюбные охранники, молоденькие девочкиза кассами, все в приятной зеленой униформе.

Крылов взял металлическую корзинку, Яна поинтересоваласьтихо:

— А здесь… не переучет?

Он знал, что подобная пустота магазина всегда пугаетпровинциалов. Провинциал привык к самым дешевым магазинам, а где дешево, там илюдно, толчея, спертый запах, воздух тяжел от взаимной ненависти…

Он ответил вполголоса:

— Что ты, Яна. Здесь хорошо.

Он вел ее вдоль полок небрежно, словно завсегдатай, хотя былздесь всего раз, когда помогал Вовкулаку, богатому соседу, наполнить багажникего автомобиля перед выездом на дачу.

Яна встревоженно скосила глаза на уборщицу. Опрятно одетаяженщина, стараясь сделать это незаметно, быстро прошлась по их следу тряпкой итут же исчезла. Пол блещет чистотой, а на полках, подсвеченные лампочками,сверкают как драгоценные камни экзотичные фрукты, овощи… Да что там экзотичные,яблоки и груши выглядят такими толстыми, сочными и свежими, словно тоже растутневедомо под каким солнцем и на какой планете!

А в мясном отделе Яна и вовсе остановилась, тихо обомлев.Такой роскоши еще не встречала, а Крылов видел в ее глазах недоумение: всесвежее, свежайшее, долго храниться не может… но где же покупатели?

Пока хорошенькая девушка взвешивала ему салаты, в магазинепоявился еще один… нет, двое, за осанистым мужчиной шла серенькая, каккуропатка, жена. Мужчина по-хозяйски захватил, не глядя, корзинку на колесах,погнал ее перед собой, как таран. Жена семенила позади, как и надлежитдобропорядочной мусульманской женщине.

Эта пара двинулась сразу в мясной отдел, Яна убедилась стихой ревностью, что на женщине серьги с крупными бриллиантами, каждый стоитдесятка «Мерседесов», но сама женщина в старых растоптанных туфлях, да имужчина одет с той великолепной небрежностью, какую могут позволить себе оченьбогатые люди.

Крылов поспешил увести Яну дальше по узкому проходукондитерского ряда, там с обеих сторон коробки конфет, всякие, разные: отпростых леденцов — и у богатых могут быть причуды — до роскошнейшихметаллических ящичков, внутри которых самые лучшие в Европе, лучшие в мире,лучшие из лучших…

На выходе четыре кассы, ни у одной нет очереди. Милыедевушки, совершенно не накрашенные… наверное, здесь нельзя, зато с умелымтатуажем, чистенькие, свеженькие, тоже вымытые свежие яблочки, ждут их чинно ивоспитанно.

Все четверо Крылову и Яне заулыбались, как своим старымлюбимым начальникам, под началом которых им жилось хорошо и вольно. Яна дажерастерялась, к какой же двинуться, но Крылов явно знал про жуткую участьбуриданова осла, широким жестом воздел корзинку и грохнул ею на столик:

— Прошу!

Девушка улыбнулась еще шире, продуктов этот парень набрал намесячную зарплату инженера, хорошо, настоящие люди с достатком никогда невыставляют его напоказ, ее пальчики быстро и ловко отстучали по наклонной клавеагрегата, тот и здесь показал свою выучку: не выплюнул с грохотом чек, а выдалего вежливо и бесшумно.

Крылов чек не взял, что значит — перед бухгалтериейшапку не ломает, а продукты переложил в пластмассовый пакет. Охранник сделалдвижение: мол, давайте донесу до машины, но Крылов отмел широким жестом:

— Я живу в соседнем доме!

На лицах охранников, как и девочек за кассами, появилосьодинаковое выражение почтения. К их магазину примыкает элитный дом, построенныйпо индивидуальному проекту. Весь участок огорожен, охрана на входе, известнопро подземные гаражи, а зимние сады видны издали. Еще доходят какие-то смутныеслухи про выделенки, оптоволокно и прочие непонятные вещи. А когда видели, какиз ворот выезжает потрепанный «жигуль», то знатоки шепотом говорили, что уэтого чудака под капотом упрятан мотор от «Феррари» ручной сборки.

По пути остановился у аптечного киоска. Купил презервативы.Симпатичная продавщица, обнаженная до пояса, с мелкими, как пипетки, сиськами,улыбнулась мило, спросила дразняще:

— Вам завеpнуть или натянуть?

Яна громко фыркнула. На улице ветерок шелестел травой уобочины, тоже сочной, зеленой, выращенной на витаминах и анаболиках. Яна непоняла многозначительных слов Крылова про соседний дом и, когда он провел еемимо оградки с охранниками к замызганному зданию старенькой хрущобы, ничуть неудивилась и не огорчилась. Треть москвичей живут в хрущобах, каждыйобустраивается как может, и все надеются, что вот-вот их снесут и взамен вселятв роскошные хоромы.

За выметенным и выдраенным до блеска участком престижногодома начинался участок дома простого, а значит — неблагополучного. Сразусловно солнце зашло за тучу, здесь темно, грязно, на выщербленном тротуареблестят сочные плевки, в ямках и выбоинах грязные обертки от мороженого, смятыесигаретные пачки, темные окурки, обгорелые спички, застрявшие со времен ихизобретения, сломанная оградка перед домом, обглоданные неведомой силой кусты,и без того жалкие, засыхающие, облупившиеся…

Его дом назойливо показывал всем, что он составлен изгрязно-серых плит. Составлен кое-как, плиты кое-как состыкованы, щелиподчеркнуто небрежно замазаны темным цементом. Крылов всякий раз представлял,как однажды гигантские руки небрежно составили эти кубики, зачерпнули вгигантский мастерок темного раствора, мазнули по стыкам, почти не глядя, в товремя как сам суперкаменщик лениво болтал с соседом, мало обращая внимания наопостылевшую работу.