Скифы ругались, редкие прохожие обходили их опасливо поширокой дуге. Крылов чувствовал, как их группу окружает облако поражения,разгрома. Почти зримое, тягостное, желтое, как предательство, и тяжелое, словноони выползли из озера ртути.

От реки почти не веяло свежестью. Спустились по мраморнойлестнице, долго смывали кровь. Больше всего досталось Тору: у него даже торс,растеряв остатки рубашки, пламенел кровоподтеками, ссадинами, длиннымицарапинами. На Klm болтались лохмотья. Поколебавшись, он содрал их аккуратно,отнес к ближайшей урне для мусора.

Откин бегом поднялся наверх, исчез ненадолго, а когдавернулся, в руках был широкий лоток с мороженым.

— Освежись, — предложил он почти бодро. —Можно даже прикладывать к боевым ранам.

Молча сидели на мраморных ступеньках, смотрели на свинцово-серуюгрязную воду. Мороженое Откин купил самое дорогое, изысканное, только девицугощать, но почти никто не чувствовал вкуса.

Гаврилов начал что-то рассказывать про языческие способызаживления ран и ссадин самовнушением, умолк, вскинул голову.

Сверху со стороны улицы по мраморным ступенькам нерешительноспускался ирокез. Тот самый, который тогда сказанул гнусность по поводу Яны…почему-то обычные в отношении других женщин вещи в ее адрес кажутся гнусностью,а Тор тогда показал этому Аморальнику, он так и назвался, что он попал несовсем туда.

Тор увидел прошлую жертву, зарычал. Ирокез тут жеостановился. Лицо его было виноватое.

— Ребята, — заговорил он торопливо, — я читало вашем сборе. Хотел прийти, потом долго не решался… а когда пришел, там ужедоламывали Меч, сволочи! Может быть, я чем-то могу помочь?.. У меня есть сотпять долларов. Если могут пригодиться… ну, в общем деле…

Крылов прикладывал мокрый платок к лицу, разбитые губыщипало. Смолчал.

Тор сказал зло:

— На фиг нам твои зеленые?.. Купи на них пива.

Он зарычал — это Откин начал отдирать присохшие к ранамклочья от рубашки. Откин зашипел сочувствующе, но рванул сильнее. Торвыругался. Про ирокеза больше не вспомнили, а он послушно исчез.

Но минут через десять по ступенькам сверху зашлепали тяжелыешаги. Ирокез нес перед собой, сильно откинувшись назад, ящик пива. За ним шлиеще двое посыльных из магазина, каждый держал перед собой по два ящика.

Ирокез поставил ящик у ног Тора, словно принес жертву.Посыльные смотрели на побитых критически, с недоумением. Ирокез расплатился сними, оба ушли, ирокез торопливо открыл верхний ящик:

— Вот… как вы и велели!

Тор хмыкнул, его огромная лапища пошарила в ящике. На светпоявилась темная бутылка с выпуклыми письменами и рисунками.

— Это что же… Ты на все доллары купил?

— На все, — ответил ирокез просто. — Этохорошее пиво. Лучшее в Европе.

Тор сковырнул крышку, сделал пару глотков. Лицо его сталозадумчивое. Корчмовцы не двигались, наблюдали.

— Хорошо, — выговорил наконец Тор. — В самомделе пиво… классное. Ладно, ребята. Может быть, ради такого пива примем?

Раб Божий посмотрел печальными очами, сказал проникновенно:

— Тор, не продавай душу свою ради суетного.

— Пиво, — возразил Тор, — это вечнаяценность!

Раб Божий обернулся к ирокезу:

— Сын мой, туда ли ты пришел?.. Через дорогу… ладно, нечерез дорогу, но через две улицы отсюда есть пункт вербовки добровольцев в«Общество равных прав». Там как раз проповедуют свободу от морали… Тебе туда,ты перепутал!

Аморальник оглянулся нервно, краснел и бледнел, переминалсяс ноги на ногу. Уже сделал было шажок назад, Крылов видел, как парень жуткодерется сам с собой, ибо отступить — это дать слабейшему в себе победить,и все, возможно, это последняя попытка сделать что-то самому, а не плыть потечению…

— А что? — спросил ирокез с внезапнойзлостью. — Разве вы не растаптываете старую мораль?

— Мы создаем свою, — возразил Раб Божийелейно, — а это две большие разницы!

Ирокез переступил с ноги на ногу. Лицо все больше краснело,словно его, как рака, держали в кипящей воде.

— А может, я тоже… — просипел он.

— Что?

— Ну, создавать…

Корчмовцы откровенно улыбались. А расхохотаться им не давалитолько ссадины и кровоподтеки на челюстях. Крылов ощутил, что парень уженачинает пятиться, сейчас уйдет, хотя еще не сделал движения, но в душе ужеотступил, уже поворачивает..

— Ребята, — сказал он громко, — а если онАморальник только для той морали, старой? Которую мы тоже не принимаем? Ну, унего свои формы протеста!.. Это можно даже назвать борьбой… при наличии особойфантазии. Не гоните его в шею… но и не подпускайте близко. Если он так рветсяпоучаствовать, то дайте ему место… в штрафном батальоне, к примеру.

Ирокез взглянул с такой горячей благодарностью, что Крыловустало неловко. Как будто жизнь мальцу спас, а не послал под огонь на передовую.Позволил умереть, так сказать, за Великое Дело.

Похоже, все подумали об одном и том же. А Тор сказалуже как своему парню:

— А что доллары гавкнулись, то не жалей, не жалей!Деньги всегда нужно срочно пропить, так как потом их просто не будет…

Когда ирокез ушел с каким-то заданием от Klm, Откин сказалглубокомысленно, без привычного смешка:

— Умирает старый еврей от дизентерии, просит врача:запишите, прошу вас, что я умер от сифилиса! Тот ахнул: да зачем же такуюгадость?.. А пусть внуки думают, отвечает умирающий, что их дед умер какмужчина, а не как засранец…

В своем дворе, к великому удивлению, встретил Алексея.Сперва не узнал: из подъезда вышел незнакомый плотный солидный мужчина, круглоелицо, в руке портфель из коричневой кожи…

Тот первым заулыбался, махнул рукой. Крылов с изумлениемузнал человека, которому сказочно повезло первым встретить Яну. Сказочно инесправедливо, просто слепой случай. А мог бы и он оказаться там в это время…

Под ложечкой болезненно заныло, а во рту ощутил горечь,будто глотнул настойку полыни.

— Привет, — сказал он удивленно. — Что стобой? Ты враз так осолиднел… И пинджак с карманами в такую жару! Да еще этотпортфель…

Алексей с жаром пожал ему ладонь. За это время он как-тоодновременно и похудел, явно беготни много, и будто потолстел, или такдержится, как актер, что умеет изобразить как толстого, так и худого.

Он хохотнул:

— Я ведь теперь — глава движения! Мне такположено. Да знаю-знаю, что ты думаешь… Этих партий и движений как собакнерезаных. Но ты ведь сам понимаешь, сейчас время именно для нас. Сильных ихищных!