Он снова захохотал. Зубы у него белые, ровные, явно чиститдва раза в сутки, улыбка располагающая, отрепетированная перед зеркалом.

— А ты чего ко мне заглядывал? — поинтересовалсяКрылов. — Без звонка, странно как-то…

Алексей развел руками, брови взлетели в великом изумлении:

— К тебе? Вот эгоист! Да только в том подъезде сороксемей!.. Но ты почти прав, я побывал на твоем этаже.

Крылов спросил чужим голосом:

— Ты был у…

— Точно, — сказал Алексей обрадованно, словноКрылов подарил ему миллион. — У твоих соседей. Да ты не кипятись, некипятись!.. Как будто я за тобой шпионю! Честно. Просто я приходил к твоимсоседям. Это ведь мои потенциальные избиратели, потенциальные члены моейпартии… или движения… Черт, все еще путаюсь, как его называть. Как думаешь, чтов перспективе значительнее?

Крылов задержал дыхание, из груди рвется мат. Как будто малопо Москве дебилов, семей дебилов! Но он пришел именно сюда!

— Назови организацией, — сказал он зло. —Почему нет?

Алексей на миг призадумался.

— Организация? Это неплохо… Организация подразумеваетдисциплину, полный контроль вожака, подчинение нижестоящего вышестоящему, а теподчинены мне, стоящему на вершине… Но, боюсь, будут затруднения срегистрацией. Да и сами затрудненники плоховато поддаются дисциплине, самзнаешь… Гм, ну ладно, я побежал! Увидимся.

— Удачи! — сказал Крылов.

Только в Корчме да самые близкие знали, что пожелатьудачи — значит обозвать дебилом. Мол, сам не способен ничего добиться,получить, суметь, заслужить, а может рассчитывать только на то, что упадет снеба…

Алексей на ходу оглянулся, прокричал:

— Спасибо! Кстати, Яна передавала привет…

Он скрылся, а Крылов на всякий случай прислонился к стенедома, настолько разом ослабели ноги. Вряд ли этот соврал, хотя мог для пользыдела брякнуть и что-нибудь для него приятное. Такие вот живут по Карнеги: людямнадо говорить только хорошее, тогда их можно обобрать до нитки. Нет, он бросилкак приятное, но мелкое, что не жалко. Ведь не может же он, толстый и рыжий, даеще в очках, стать на пути такого крутого? Основателя партии или движения? Ведьпровинциалка не разберется в тонкостях, для нее глава партии почти что главаправительства…

Домой вернулся, дед спит в кресле, газета на коленях,откинулся на мягкую спинку, похрапывает. Стараясь не шуметь, Крылов на цыпочкахпрокрался мимо, вытащил из холодильника колбасы, взял хлеба и ушел в комнату ккомпу.

На сайте за это время уже попытались учинить раскол.Вдохновленные идеей возрождения благородного народа скифов, некая группа впротивовес скифам начала создавать организацию под девизом: «Евреи — ненация, а организация! Вступайте в нашу организацию!!!» — и ужеобнародовала Устав Нового Еврея. Начали принимать всех желающих, которыеобязуются соблюдать устав и платить членские взносы.

На сайте в чате бушевал Бабай-ага:

— Ребята, это вообще черт знает что! Я — самеврей, настоящий. У меня не только мама еврейка, но и папа до самого колена!..В евреи так просто не берут. Евреем надо родиться! А те, кто принимает иудаизми вроде бы тоже становится евреем, — хрен им, все равно никто их евреямисчитать не собирается. Мы, евреи — расисты, как ни подходи к этому слову.Только про нас этого говорить нельзя, а про всех остальных — можно. Инужно.

Глава новосозданного кружка-организации возражал:

— Ты не понял, паря. Мы создаем Нового Иудея, понял?Настоящего. До которого вам, прежним иудеям, как плотнику до столяра или юзерудо линуксоида. Будем брать туда всех, у кого есть мозги. А если ты сзамедленным развитием, то будь ты хоть трижды чистокровным до колена или долодыжки, все равно не берем такое отребье!.. У тебя как с замедленным?

— Что? — не понял Бабай-ага.

— Вот видишь, — сказал Новый Иудей с удовлетворением, —тебе че беспокоиться? Все равно не проходишь.

Выходит, подумалось само собой, без всякой связи с баталиямив виртуальной Корчме, Алексей держит Яну достаточно крепко, если может дажепередавать от нее приветы. Он как-то обмолвился, что она приехала покорятьстолицу как художница, а все мы, москвичи, знаем, как часто у провинциаловгорят крылья…

Эта провинциалочка, похоже, тоже выбрала не совсем тот жанрдля успеха… Нет, даже и мысли не мелькнуло насчет фотомодели или манекенщицы…хотя, если честно, то, конечно же, мелькнуло, но ощущение неудачи пришло отслишком близкого знакомства с компьютерной графикой.

Это в прошлом художники зашибали деньгу на портретах маслом,тогда не было даже фотоаппаратов, а теперь большинство вовсе перешло нарисование по экрану. Другие сшибают деньгу, быстро составляя коллажи измногочисленных клип-макетов. На каждом сидюке их десятки тысяч, а напродвинутом дэвэдэшнике — миллионы. Всегда есть из чего выбрать по вкусузаказчика, а при необходимости слегка подрихтовать тут же на экране, увеличитьили изменить пропорции, перекрасить, подсветить, изменить фон — все втечение одной-двух минут. Берут за такую работу художники до смешного дешево,заказчики довольны, но все равно такие художники зарабатывают совсем неплохо.И Яне, с ее провинциальным стремлением все рисовать ручками, не пользуясьщедрой коллекцией шаблонов, придется совсем непросто…

Он вспомнил оценивающий взгляд Алексея. Этот дебилоидпрекрасно понимает, что провинциалке на художестве не только не разбогатеть, нои не заработать на хлеб. Интересно, успел ли уже предложить более серьезноепокровительство, чем просто разделить с ним место на койке? Вряд ли. У самогопротертые штаны и туфли с отваливающейся подошвой!..

Хотя, правда, портфель уже из настоящей кожи.

Если передавала привет, то он имеет право позвонить! И хотьэто телефон Алексея, она остановилась пожить у него, пока определится в Москве,но можно выбрать время, когда Алексея наверняка нет дома, у него забот полонрот…

Он отчаянно трусил, пальцы дрожали, а во рту пересохло.Кое-как со второй попытки набрал номер. Дыхание остановилось — а вдругАлексей дома, телефон на том конце уже звонит и звонит, Крылов наконец оторвалтрубку от уха, как вдруг в мембране щелкнуло, сдавленный голос что-то пробормотал.

Он вскрикнул:

— Яна?.. Это я, Крылов!.. Мы с тобой общались насходках корчмовцев!

Голос пробормотал еще невнятнее, он уже усомнился, что голоспринадлежит Яне, заговорил быстро, торопливо:

— Яна, я очень хотел бы встретиться!.. Знаю, это нельзяговорить по телефону, но, что б ни делал, ты у меня перед глазами!..

Ее голос, теперь он различал, словно бы пытался выговоритьчто-то, но из мембраны доносились только сдавленные звуки, после чего щелкнуло,связь оборвалась.