— Будем надеяться, что у нашего птичьего агентства делаидут своим чередом, ведь они же не знают, что, кроме файла «Кадры», мне удалосьеще скачать файл «Клиши». А из «Кадров» ничего толком не узнать. Ну, списокженских имен, ну, уехали они все.., это я и раньше знала. — Ритаобращалась к Эрику, потому что за последние три дня прониклась к немууважением.

— Стало быть, ты увидишь эту Анну Шипову в аэропорту,если, конечно, она полетит «Аэрофлотом», — поддакнул Фюрер.

— Вряд ли они раскошелятся на «Финэйр» или на«Люфтганзу», — усмехнулась Рита. — Так что будем надеяться.

Часть вторая

БУЛЬВАР КЛИШИ

Надежда Николаевна Лебедева прислушалась к хлопнувшей дверилифта и тяжело вздохнула. Ох, эти мужчины! Всегда настоят на своем, а ещежалуются, что жены ими руководят!

Ее муж Сан Саныч, разумеется, не исключение.

Если уж решил он что-то, то хоть язык сотри до мозолей —никак его не переубедишь.

Все началось накануне Нового года. В предпраздничной суетевдруг прозвенел телефонный звонок, и женский голос спросил:

— Надя, ты меня не узнаешь?

Руки у Надежды были выпачканы в муке, поэтому трубку онаприжимала к уху плечом.

К тому же в кухне на столе лежали приготовленные к жаркечетыре куска отличного филе судака, а кота Бейсика в комнате не наблюдалось,стало быть, он вполне мог быть на кухне.

Оставшись же наедине с рыбой, ни один кот своего не упустит,а уж рыжий троглодит Бейсик — тем более.

Первой Надеждиной мыслью было ответить «нет», потому чтовремя для долгих телефонных выяснений было не самое подходящее. Но интонациявопроса показалась ей до ужаса знакомой.

— Голоо-то я узнаю, — протянула она, прислушиваяськ подозрительным звукам на кухне.

— Напряги память, если у тебя, конечно, склерозанету, — фыркнули на том конце провода.

Надежда обиделась и вспомнила: Ирка Моисеева! Только у неемогут быть такие нахальные интонации.

— Ушам не верю, — произнесла она, — ты лиэто?

— Я, — радостно согласилась трубка, — я,собственной персоной. Через двадцать лет вернулась в свой город, знакомый дослез…

— Фантастика! — поразилась Надежда. — Новсе-таки я тебя узнала…

Институтская подруга по окончании вуза распределилась не всекретную военную контору, как Надежда, а в вычислительный центр крупнойстроительной организации. Там ей вскоре надоело, и она перебралась в секретаридиректора — шла всеобщая компьютеризация, и директор с превеликой охотой выперна пенсию свою старую грымзу, которая беспрерывно стучала на машинке, и посадилна ее место приглянувшуюся ему расторопную толковую девицу, умеющую работать накомпьютере и радующую глаза посетителей приемной длинной косой и белозубойулыбкой.

Каким образом строительная организация законтачила сфранцузами в то дремучее советское время, осталось тайной. Но собиралисьстроить какое-то учреждение по французскому проекту, по этому поводу и приехалов организацию некоторое количество французских специалистов.

Увидев в приемной русскую красавицу с соболиными бровями икосой до пояса, француз упал на пороге и погиб окончательно. А Ирка, которой дочертиков надоел старый директор, решила ковать железо пока горячо и вцепилась внего мертвой хваткой. В результате она очень быстро оказалась во Франции вкачестве законной жены архитектора и потеряла на двадцать лет связь почти совсеми старыми приятелями — те работали на режимных предприятиях и поддерживатьсвязь с иностранной подданной им было смерти подобно.

Все эти сведения промелькнули в голове Надежды, пока онавслушивалась в Иркин монолог и пыталась определить степень ущерба, нанесенногокотом.

— Вот, решила сделать себе подарок на юбилеи и приехалапоглядеть на родные пенаты.

— Какой юбилей? — спросила было Надежда, ноприкусила язык.

— У нас у всех один юбилей! — рассмеяласьИрка. — Пятьдесят лет. У тебя он, тоже не за горами…

— Ой не говори вслух! — испугалась Надежда. —И что мы по телефону, давай встретимся! — Ей не давали покоя звукипреступной деятельности кота на кухне.

— А зачем я, по-твоему, звоню? Собирай всех, когонайдешь, и немедленно!

— Слушаюсь! — радостно отрапортовала Надежда.

Кот поступил благородно: съел только два куска рыбы изчетырех возможных.

Они чудно провели новогодние праздники и две последующиенедели, по окончании которых Ирка — мадам Ирен Ларош — отбыла в свою Францию,взяв с Надежды страшную клятву, что та приедет к ней весной погостить вместе смужем — места у нее много, большой дом в Лазере, сорок минут на поезде доПарижа.

Надежда с радостью согласилась, но муж наотрез отказалсяехать — ему, видите ли, неудобно обременять малознакомого человека Надеждасильно подозревала, что Сан Саныч просто обиделся — Ирка, не вдаваясь во всесложности Надеждиной семейной жизни, частенько называла его Сережей — по именипервого Надеждиного мужа, — его-то она помнила по институтским временам.Что делать, двадцать лет — срок немалый, многое меняется в жизни. Уже и с СанСанычем прожила Надежда восемь лет без малого, и дочке Алене скоро тридцать…

Ирка прислала приглашение на конец мая — в Париже совсемтепло, каштаны в цвету. Но человек, как известно, предполагает, а Бограсполагает. Мало было Надежде так некстати раскапризничавшегося мужа, каквдруг возникли какие-то служебные заморочки у зятя, который служил в далекомСеверодвинске, и все семейство — зять, дочка и внучка Светочка — должно былоприехать в Санкт-Петербург не позже двадцать пятого мая. Стало быть, Надеждепросто необходимо было вернуться к этому сроку, потому что откладывать поездкуне хотелось — мало ли что там еще случится, так и Париж никогда не посмотришь…

Сан Саныч, человек очень разумный, посоветовал купитьнедорогую путевку, и Надежда с ним согласилась — так она будет независима,спокойно посмотрит город, чтобы не таскаться каждый день по сорок минут напоезде, а во вторую половину поездки Ирка обещала ее свозить на машинепосмотреть замки Луары.

Все складывалось замечательно, но на просьбу Надежды поехатьс ней муж и тут категорически отказался, причем привел такое множество причин —и работу-то он не может бросить, и денег-то у них на двоих маловато, и такдалее, — что Надежда всерьез обеспокоилась: для какой такой надобности емунеобходимо на восемь дней избавиться от жены?

Вот и нынешний разговор на повышенных тонах ничего не дал.Надежда махнула рукой и решила отложить допрос третьей степени с пристрастиемдо возвращения из Парижа.