ярость, глядя прямо в глаза самому неприметному дракончику из всех, что ему когда-либо доводилось встречать. Дракончик поправил шляпу и отпустил Зигфрида. Но двое других ни на секунду не ослабили свой захват, и его лапы по-прежнему были несвободны. Где же Альберто? Почему он не придет к нему на помощь? Может быть, он зовет подмогу в гостинице? Где-то позади, там, где осталась тележка, что-то хрустнуло, щелкнуло, и затихло. Неприметный дракончик по-прежнему смотрел ему в глаза. Его кожа, с удивлением отметил про себя Зигфрид. Она была такого странного оттенка – не зеленовато-весенняя, как у юных дракончиков, или привычного бархатного цвета оборотной стороны лопуха, или немного болотного оттенка, как у жителей гор… Нет! Она была серой, серой, как камень, источенный ветром, как старый коврик, позабытый на солнце ясным днем… Это был выцветший, странный дракончик!

– Тайная канцелярия обращается с преступниками так, как посчитает нужным в интересах дела, – процедил серый дракончик, стреляя холодными огоньками из тени своей шляпы.

– Я не преступник! – ошеломленно воскликнул Зигфрид – Вы что-то путаете, я никогда не совершал ничего нехорошего!

– Вы попробуете объяснить это господину верховному инквизитору. А покамест вы проследуете за нами, господин. Извозчик! – крикнул он, и тут же в небо поднялось облако из опавших листьев, и карета, запряженная двумя вороными жеребцами, ворвалась на дорогу.

– Во дворец! – прошипел серый дракончик, и сильные лапы увлекли Зигфрида за собой, усаживая его в карету, волоча за собою рундук, хлопая створкой и помогая серому дракончику забраться следом. Карета унеслась прочь, утопая водовороте осенней листвы, понеслась прочь, унося протестующего Зигфрида навстречу неизвестности.

***

Странное дело, но травяной чай и вправду помог. Только вот не сразу – вечером Альберто еще чувствовал себя так, как будто земля в любую минуту готова была выскользнуть из-под его ног. Но сейчас головокружение прошло, и дышалось немного легче. По правде говоря, он немного приукрасил свой недуг перед Зигфридом. Но чего только не сделаешь ради спасения жизни! Этот сумасшедший с превеликой радостью промаршировал бы всю ночь, сквозь дожди и слякоть. А вот тогда Альберто наверняка усугубил бы болезнь еще пуще, чего никак нельзя было допустить. Ему и так было достаточно дурно, не хватало еще совсем расхвораться и слечь, а вот что бы настало тогда…

И все же ему повезло встретить этого Зигфрида. Он, конечно, ветреный малый, и больно уж легко сводит знакомства (как они спелись с этим единорогом! и это после всего, что они пережили вместе, после всех лишений и невзгод! уму непостижимо!), но все же неплохо иметь рядом с собой иностранца – вдвоем не так страшно. И еще он помог Альберто принять Решение. Именно так – Решение, с большой буквы. Он сделает то, что нужно было сделать сразу. Он больше не будет сомневаться. Он возьмет проклятую штуковину и отнесет ее прямиком к королю. Да! Именно так. И как ему сразу не пришло в голову такое очевидное решение! Проблема перестает быть проблемой, когда ты перекладываешь ее на другие плечи – в данном случае, монаршьи. Главное – действовать неприметно, добиться аудиенции, пока никто не заметил его возвращения. Но ведь теперь у него есть Зигфрид, и все будет куда проще, нежели раньше! Куда как проще! Именитый гость из города Плаксингтона втирается монарху в доверие и ходатайствует за своего старинного друга – путешественника Альберто. Альберто, гонимый и бесстрашный, ждет все это время в скорбной лачуге, но, лишь только благая весть настигает его, тут же бросается во дворец и во всем своем бродяжном великолепии врывается в королевские покои и припадает на одно колено. Король сражен, король велит позвать сей же час придворного колдуна, король внимателен и чуток. И тут же почести, благодарность, может быть даже памятная грамота… И личная охрана! Конечно, личная охрана, покуда волнения не стихнут, покуда все причастные не будут пойманы. Ах, кабы я знал, что пригрел на груди змею, молвит король, и наградит его, Альберто, почетной медалью. Я не могу, молвит Альберто, я не могу принять от вас этот дар, ваше дракошество, сир, милорд… Я дам его тому, кто скрасил часы моего одиночества, кто достоин ее куда более моей скромнейшей персоны. Дракон Зигфрид! Да, старинный друг, не пугайся! Иди ко мне, подойди же, не робей! Мы склонны преуменьшать роли, что выпадают безмолвным, но верным друзьям! Мы приписываем подвиг герою, что совершил его единолично, но забываем о тех, кто был рядом и словом помогал легенде обрести плоть. И пусть ты был скромен и нерешителен, беззащитен и порою нелеп – но ты дал мне то, чего недоставало мне в этот темный час превыше всего: ты, случайной своею оговоркою вдохновил меня. Подобно случайной искорке, что разжигает пламя, подобно капельке, что невольно служит началом наводнения, ты разбудил меня, и за это я обязан тебе до конца своих дней! Ах, сладкие мечты, чудесные образы!

Ах, если бы он знал, как найти Академию… Но она так далеко, и вдобавок ко всему неизвестно где, а до столицы лапой подать.

Еле волоча хвост и пытаясь взбодрить себя мыслями о скором возвращении домой (мыслями, которые скорее пугали, чем бодрили), Альберто прошествовал мимо прилавка. И чего этот трактирщик так уставился? Хлопает глазами, как сова. Нервно подмигнул кому-то, покосился в сторону двери. Глупость какая-то. Альберто замедлил шаг. Сердце забилось чаще, часто-часто. Не может быть! Они! Опять эта троица!

Дверь хлопнула за Зигфридом. Троица скользнула следом. Трактирщик демонстративно уткнулся в учетную тетрадь. Все сразу стало ясно. Альберто аккуратно приоткрыл дверь и заглянул в щелочку. Ужас!

Его взгляду открылась престрашная картина: Зигфрид, уже успевший пройти несколько шагов по Мохнатому тракту, бился в явно недружелюбных объятиях двух драконов из злополучной троицы – толстого и тонкого. Третий, тот, что был в шляпе, тем временем изучал сундук! Боги! Но нет… Не обнаружив ничего примечательного (Альберто облегченно вздохнул), он обошел повозку и склонился над обездвиженным Зигфридом, что-то сказал, получил ответ, подумал, и вновь что-то сказал. Через несколько мгновений все резко переменилось – дракон в шляпе грубо ухватил Зигфрида за шею и посмотрел тому прямо в глаза. Альберто вздрогнул, но вместе со страхом пришло понимание. Это был шанс.

Все остальное произошло мгновенно. После он постарается внушить себе, что это был единственный выбор. После он убедит себя, что поступить иначе было решительно невозможно. Но не сейчас. Сейчас всякая мысль покинула его разум, и только назойливый тонкий голосок гонит его вперед.

Он бесшумно