— А может, мы с вами договоримся, — занылМитрич, — оно и быстрее будет, и к взаимной выгоде…

— Может, и договоримся, — сказал покладистыйСиницын. — Все будет зависеть от вашей искренности и готовностисотрудничать со следствием…

— Мы… это… всегда готовы! — неохотно выдавил изсебя Митрич. — Правда, мужики?

Митрич пользовался в коллективе непререкаемым авторитетом, ив ответ на его слова последовал дружный хор согласия, как перед тем — такой жедружный хор возражений. Даже торчащие из мусорного бака ноги Константинадрыгнули утвердительно.

— Значит, давайте по порядку, — майор Синицындостал из внутреннего кармана пиджака миниатюрный диктофон и поставил его назапись. — Значит, пришел к вам незнакомый человек…

— Ну вот, примерно как ты, — начал Митрич. —Пришел в обед, когда у нас самое настроение культурно отдохнуть. Только он,понятное дело, не с пустыми руками пришел, пива принес двадцатьбутылочек… — На этом месте Митрич сделал паузу, чтобы майор мог осознатьвсе моральное превосходство того мужика и собственную низость. — Принес,значит, пивка и сам с нами сел тут, на ящичках. Как человек, с пониманием, —Митрич снова сделал паузу. — Сперва, понятное дело, выпили, а потомперешли к водным процедурам… в том смысле, чтобы поговорить. Ну, он и говорит —так, мол, и так, работает в банке завхозом, тут, неподалеку. И начальник у негооченно суровый. Чуть что не так — вплоть до высшей меры. В смысле, доувольнения. И вот этому начальнику захорошело непременно фасад банка вымыть. Толи у него день рождения, то ли еще какой праздник — но только чтобы непременнозавтра все было помыто. Ну, я-то, понятное дело, спрашиваю: мы-то чем конкретноможем помочь? А этот мужик, который завхоз, говорит: дайте, мол, вашу люлькунапрокат. На один всего день. А не то выгонит меня начальник без разговоров, ау меня дети малые на руках и мать-старушка…

Митрич глубоко вздохнул и развел руками:

— Ну, виноваты! Пожалели человека! Еще и люльку сами наместо установили!

— Что, неужели бесплатно? — недоверчивоосведомился майор.

— Ну, почти даром, — смущенно признался Митрич, ноглазки его блудливо забегали. — Ты только, мил человек, в трестестроительном про это не говори!

Он снова тяжело вздохнул и продолжил:

— Вот сколько лет на земле живу, а все никак непоумнею. Знаю, что нельзя людям верить, — он произнес слово «людям» сударением на второй слог, — а все ж таки верю! Наврал ведь тот мужик!

— Как наврал? — переспросил Синицын. —Неужели денег не дал?

— Ну, это шутишь! — Митрич усмехнулся. — Мыне какие-нибудь всякие, деньги у него вперед потребовали! Это уж как водится! Ана другой день мы пришли поглядеть, но он фасад-то и не помыл, маленький толькокусочек! И сам больше не появился. Не иначе наврал и про начальника сурового, ипро малых детей, и про мать-старушку. Ну, мы, понятное дело, люльку обратноотволокли, но все ж таки обидно! Нельзя людям верить, никак нельзя!

— Ладно, — майор понял, что трогательная историяМитрича закончилась. — А как тот мужик выглядел?

— Как выглядел? — переспросил Митрич. —Обыкновенно выглядел. Как, к примеру, ты.

— То есть что — круглое лицо, голубые глаза, росту небольшого? —В голосе майора прозвучало недоверие.

— Зачем небольшого? — обиделся Митрич занезнакомца. — Нормального росту. Все при нем…

— А чем же тогда он на меня похож?

— А кто тебе сказал, что похож? Ничего он на тебя непохож!

— Но вы же только что сказали — примерно как ты. У меняэто и на магнитофоне записано! — И майор щелкнул ногтем по корпусудиктофона.

— К примеру, как ты — это разве похож? — Митричоглянулся на своих друзей в поисках поддержки. — К примеру, как ты — этозначит, что в пиджаке он был, в рубашке… во всем чистом, а не как мы! Не вспецухе, краской заляпанной!

— Ну хорошо, — терпение майора былонеистощимо. — А все-таки, какой он был — высокий или не очень, волосытемные или светлые, глаза, опять же…

— Волосы-то? — Митрич задумался, потом оглянулсяна коллег. — Леха, как тебе показалось — блондин он был али брюнет?

— Блондин, — отозвался один из рабочих.

— Брюнет, — в один голос с ним выпалил другой.

— Ладно, — майор вздохнул. — Ну, поглядите —может, узнаете его!

Он выложил на ящик целую стопку фотографий. Здесь были всесотрудники банка мужского пола, а также — на всякий случай — нескольконаходящихся во всероссийском розыске преступников.

— Кажись, вот этот… — указал Митрич на однуфотографию. — А может, вот тот…

Через пять минут с фотографиями ознакомились все членыбригады, включая Константина Бузыкина, которого ради этого дружными усилиямивыдернули из мусорного бака. Он держался озлобленно, но как-то испуганно ибольше на конфликт не нарывался. При этом от него исходил такой запах, чтоостальные строители сторонились его, даже бывалый Митрич держался подальше.

В итоге опознание по фотографиям ничего не дало — всестроители показали на разные снимки, опознав всех без исключения сотрудниковбанка (даже покойного Меликханова), а также злостного алиментщика РавиляШамилевича Рахатлукумова, находящегося в розыске по заявлениям его семиброшенных жен.

На Васильевском острове еще сохранились места, где ты словновыпадаешь из времени. Крошечные, слегка покосившиеся особнячки с колоннами, нетак давно отметившие свое двухсотлетие, громоздкие доходные дома из унылоготемно-красного кирпича, мостовые, вымощенные булыжником, — будто на дворене двадцать первый век, а девятнадцатый. Здесь можно снимать историческиефильмы, не прилагая больших усилий и затрат на создание соответствующегоколорита. Достаточно нарядить прохожих в подходящие костюмы, поставить на углахгородовых, да вместо новеньких «Пежо» и «Мерседесов» пустить по булыжноймостовой конные экипажи…

Именно в такое место попала я, разыскивая офисный центр«Кавалергард».

Миновав очередной полуразрушенный особняк, я прошла вдользабора, за которым буйно разрослись кусты жасмина и прогуливалисьинтеллигентные пациенты клиники нервных болезней, свернула за угол… и увиделасуперсовременное здание из стекла и металла, торчавшее в этом захолустном углугорода, как торчит единственный золотой зуб во рту нищей старухи, знававшейлучшие времена.

Это и был нужный мне офисный центр с претенциозным названием«Кавалергард».

Перед ним дружной стайкой стояли аккуратные чистенькиеиномарки сотрудников и посетителей: охранник в черной униформе следил, чтобыместная шпана не причинила урона этому лакированному стаду.

Стеклянные двери разъехались передо мной, и я вошла впросторный холл центра.

Справа от входа разместился ларек с канцтоварами и печатнойпродукцией, слева — кофейный автомат, а прямо, перед лифтами, находиласьхромированная стойка, за которой восседал мужчина средних лет в темном костюме.Этот человек куда лучше смотрелся бы в защитной форме и сапогах — судя повсему, это был военный отставник, выполнявший в «Кавалергарде» рольпривратника.