— То есть вы хотите сказать, — я решила называтьвещи своими именами, — что Антон Степанович Мельников не виноват вубийстве Меликханова, что это сделал человек из люльки?

— Вовсе я не это хотел сказать, — удивилсямайор. — Я не могу делать такие выводы на основании непроверенныхсведений. Просто человек, находившийся в люльке, мог видеть сцену убийства. Онявляется неоценимым свидетелем, и ваш долг как честного гражданина… гражданки…содействовать следствию.

В этом месте я резко потеряла к майору интерес, невежливоповернулась спиной и вошла в здание банка. Раз он не может сразу же оправдатьКарабаса, чтобы снять с моей шеи этот груз, то пускай ищет пресловутую люлькубез меня.

У дверей моего кабинета я застала Ларису Ивановну, и былотакое впечатление, что она только что оттуда выскочила, заслышав мои шаги покоридору. Медом ей там намазано, что ли?

— Комарова, — прошипела она по своему обыкновению,не утруждая себя утренним приветствием, — для тебя что, законы не писаны?Может быть, тебе надоело работать в банке? Так я могу это устроить — живопойдешь на улицу…

— Вот это вряд ли, — любезно ответила я, глядя ейпрямо в глаза, — насчет улицы вы погорячились. Не вы меня на работупринимали, не вам и увольнять, а поскольку мы сейчас остались без начальства,то вполне возможно, что уволят нас всем филиалом. Так что под одним фонарем наулице стоять будем…

— Тебя не возьмут, — прошипела она, —страхолюдину такую…

Вот это уж мелко, не высший сорт, не чистая работа. Гадостиговорить надо тонко, а если не умеешь, то лучше промолчать. Я хотела ответить,что Ларису Ивановну на панель тоже не возьмут, по возрасту, но решила покапридержать язык. И так ясно, что в этом споре победила я. Поэтому я сделалавид, что последнее ее замечание меня очень расстроило, я даже опустила глаза ишмыгнула носом, после чего тихим прерывистым голосом сообщила, что опоздала явовсе не по своей вине, а меня задержал для допроса майор Синицын.

Получилось, что налетела Лариса на меня абсолютно зря, и онане то чтобы усовестилась, но поскорее ретировалась. А я позвонила СтасикуТворогову, и он примчался через пять минут, подтягивая рваные джинсы и ерошапятерней спутанные длинные лохмы.

Вот за что уважаю Стасика, так это за то, что можетоперативно работать. Увидев «Муравейник», он сразу понял, что мне от негочто-то нужно, не стал задавать глупых вопросов, покопался в своем компьютере ивскоре принес мне все данные на фирму «Посейдон». Располагалась она наВасильевском острове в офисном центре под названием «Кавалергард».

Я едва дождалась обеда, быстренько собралась и, разумеется,столкнулась у дверей с Лидией Петровной.

— Женечка, вы что такая взъерошенная? —всполошилась она. — Случилось что-нибудь?

Старая сплетница, она еще спрашивает! Наболтала Карабасуневесть что и теперь глядит доброй мамочкой!

— Вы не обедать? — прищурилась Лидия, заметив, чтоя поворачиваю к автобусной остановке. — Куда вы так спешите?

И смотрит прямо в душу! Черт ее знает, может, она мысличитает? Еще пронюхает про Карабаса…

— Мне в больницу, — быстро соврала я, — надо…(ни маму, ни Тинку, ни сестру нельзя называть, а то еще заболеют) надо зятюпередачу отнести. У него болезнь такая заразная, свинка…

— Да? — разочарованно вздохнула Лидия. — А товы в последнее время такая оживленная, я уж думала, что сумели наладить своюличную жизнь…

Вот почему всех так интересует моя личная жизнь, хотела бы язнать?

Майор Синицын неторопливо шел по тихому Карабасову переулкус таким видом, как будто он переловил всех преступников на подведомственнойтерритории, достиг на этой территории показателей благополучной Швейцарии итеперь наслаждается заслуженным покоем. Он насвистывал мелодию из старогомюзикла, с интересом поглядывал на встречных девушек и подставлял круглоерумяное лицо дующему со стороны Невы ласковому ветерку.

Однако безмятежный вид майора был обманчив. Его наивныеголубые глаза посматривали по сторонам зорко, и ничто не ускользало от еговнимания.

Майор разглядывал не только встречных девушек, но и прочихпрохожих, выискивая среди них того, кто поможет ему решить непростуюкриминальную загадку.

И наконец он увидел того, кто ему был нужен. Точнее, тех.

Со стороны Среднего проспекта с деловым и озабоченным видомшагали двое работяг в заляпанных краской и цементом робах неопределенногоцвета, с тяжело нагруженными полиэтиленовыми пакетами в руках. Форма этихпакетов и характерное звяканье, которое они издавали, с полной определенностьювыдали такому опытному криминалисту, как майор Синицын, что внутри нихнаходятся бутылки. Скорее всего — с пивом. Впрочем, не такой опытныйкриминалист, как майор, но даже любой прохожий сделал бы точно такой же вывод.

Синицын с независимым видом засунул руки в карманы,засвистел громче и прибавил шагу.

Работяги свернули под арку и вошли во двор.

Майор последовал за ними.

Во дворе он увидел еще нескольких строителей, которые внетерпении ожидали своих посланцев и теперь радостно выгружали из принесенныхими пакетов бутылки. Бутылки, как и предполагал майор, были пивные. Пиво былоизвестной народной марки «Рыбалка». Оно обладало двумя важными качествами —было дешевым и забористым.

Но майора интересовала не марка пива. Его интересоваластроительная люлька, которая висела возле стены на уровне первого этажа.

Строители выставили все принесенные бутылки на ящики исобирались приступить к распитию пива. Один из них, молодой и неопытный пареньс густым черным чубом и большой родинкой на левой щеке, озадаченнопоинтересовался, где же закуска.

— Закуска? — переспросил бывалый, опытныйстроитель по имени Митрич. — Ты что, жрать собрался? Ох, молодежь,молодежь! Мы в твои годы были не такими! Мы буквально горели на работе! Нуладно, вот тебе закуска! — И он протянул парню карамельку «Дюшес» в мятойголубенькой бумажке.

Проведя таким образом воспитательную работу среди молодогопоколения и удовлетворившись ее результатами, Митрич заметил Синицына, которыйс независимым видом стоял посреди двора и поглядывал то на работяг, то наобъект их ударного труда — недокрашенную стену шестиэтажного кирпичного дома.

— Гражданин, вы что тут делаете? — суровоосведомился Митрич. — Тут вам не где-нибудь, тут вам строительнаяплощадка, объект повышенной опасности, посторонним вход воспрещен.

— Серьезно? — удивленно переспросил Синицын,оглядывая «объект» наивными голубыми глазами. — А это у вас что?

— Люлька строительно-монтажная, — важно сообщилМитрич. — Интереса для посторонних не представляет. Так что попрошу срочнопокинуть стройплощадку во избежание несчастных случаев и чрезвычайныхпроисшествий!