У Роба вытягивается лицо.

– Когда ты сказала, что ничего не помнишь с того момента, как мы отвезли Фина в университет… – Он на секунду прикрывает глаза. – Мне нужно было время, чтобы… Джо, год был ужасный. Я хотел как можно дольше уберечь тебя от воспоминаний. Разве это преступление? Мы оба наломали дров, но сейчас мы вместе. Что может быть ценнее?

А он постарел. Удивительно, как я раньше не заметила? Наверное, не обращала внимания. Кожа пожелтела, под глазами залегли темные круги, да и седины прибавилось. Порядок и стабильность всегда имели для Роба первостепенную важность, и неожиданный хаос в жизни детей, а потом и в моей, выбил у него почву из-под ног. Но он лгал мне, намеренно скрывал правду. Даже если он хотел уберечь меня от себя самой, так нельзя!

– Джо! Все только ради тебя – так всегда было и всегда будет. Ты для меня – весь мир.

– Роб, ты лгал мне.

– Клянусь, я рассказал бы тебе о центре соцпомощи. – Он с улыбкой пытается взять меня за руку. Я вскакиваю и швыряю в раковину свою тарелку, которая разлетается вдребезги. Не знаю, на кого я разозлилась – на Роба, на себя или на нас обоих, но мне противно даже смотреть на него.

– Ты куда? – кричит он вслед.

– Пойду спать! – огрызаюсь я и добавляю уже спокойнее: – На сегодня с меня хватит.

В конце концов я проваливаюсь в тяжелый сон. Пробуждение резкое и внезапное, как будто меня выдернули из глубины и вытащили на поверхность отдышаться. Роб без спроса положил на меня руку, хотя я специально легла к нему спиной. Ветер что-то шепчет за окном, теребя опавшую листву и заключая дом в зябкие объятия. Мне снился скандал с Робом, перекошенное от ярости лицо… а разбудил его жуткий демонический хохот, который раздался, когда я упала. Я прислушиваюсь: Роб размеренно дышит, его сон не нарушают никакие кошмары.

Март этого года

В центре соцпомощи сегодня затишье. Солнечным весенним утром никого не тянет в темное пыльное помещение, и я не исключение. Тем более что мне предстоит неприятный разговор. Роуз стоит на коленях, оттирая с ковра подозрительное пятно. При виде меня она расплывается в улыбке.

– Привет, пропажа!

Я и впрямь две недели не появлялась – «болела» выдуманным гриппом.

– А где все? – Я снимаю плащ – в зале, как всегда, сильно натоплено, – но не отношу, как обычно, в кабинет Ника, а вешаю на руку.

– Ник заперся – у него куча звонков. – Роуз встает на оба колена поочередно и выпрямляется. – Наверное, опять финансирование выбивает. К сожалению, лотерея ничего не принесла. И кроме того… – Она вздыхает. – Я отправила Сью домой – от нее в последнее время пользы ноль, так что твое появление – бальзам на душу. Как самочувствие?

Роуз снова улыбается, и я невольно начинаю сомневаться в своем решении. Двухнедельная передышка позволила многое обдумать. Сидя дома, я откровенно страдала от одиночества и тосковала по работе.

– Гораздо лучше, спасибо. Мне нужно с тобой поговорить.

– Вот как? – Она внимательно смотрит на меня. – Надеюсь, ничего не случилось?

Мы находим укромное место – сегодня это нетрудно, – садимся за стол, и я пускаюсь в объяснения. К сожалению, я не уверена, что смогу уделять внимание центру. Мне тут очень нравилось, однако сейчас я вынуждена сосредоточиться на проблемах в семье: Саша по-прежнему не разговаривает с отцом, Фин не знает, куда себя девать после того, как бросил университет и… Мой словесный поток иссякает.

– А между вами с Робом все в порядке? – словно невзначай спрашивает Роуз.

– Разумеется, – отвечаю я. – Конечно, было непросто, когда дети разъехались. Мы оба пережили сильное потрясение, но теперь все наладилось.

Наверняка в глазах Роба все именно так и выглядит – мы как будто успели вовремя полить засыхающее растение. В последнее время я посвящала себя исключительно мужу – встречала с работы с горячим ужином и в хорошем настроении, когда бы он ни приходил. Робу явно нравилось, что его ждут дома.

Роуз реагирует скептически, и у меня лопается терпение.

– Не хочу тебя расстраивать, но счастливые браки существуют.

– Да, конечно, – без тени обиды отвечает она.

– Все дело в детях, ты ведь в курсе. – Я украдкой бросаю взгляд на закрытую дверь в кабинет Ника. Хорошо бы успеть попрощаться до его появления. Я не отвечала на его эсэмэски с пожеланием выздоровления в надежде, что он поймет намек. – Так получилось, что сейчас у меня на первом месте дети и брак.

– У меня ощущение, что Роб был не в восторге от твоей работы.

– Вообще-то он уговаривал меня остаться, – заявляю я. – Сказал, что новая деятельность шла мне на пользу. – Я снова бросаю взгляд на дверь кабинета.

– Ты поссорилась с Ником? – Все-таки у Роуз нюх на подобные вещи.

– Ну что ты! Просто я страдаю от того, что не могу быть с семьей. Помнишь, в начале шла речь о двух часах в неделю, а получалось-то гораздо больше…

– Я позову Ника, – перебивает Роуз, вставая с места. – Пусть он тоже послушает.

– Нет! – Я хватаю ее за руку.

Роуз разворачивается ко мне, нахмурившись, что ей совершенно не свойственно.

– Джо, что происходит?

– Ничего, – торопливо отвечаю я. – Честное слово, ничего! Дай мне неделю-другую, может, месяц, и я, скорее всего, вернусь. Например, буду работать те же два часа, когда ты одна в центре.

Дверь кабинета распахивается, и мы обе умолкаем, глядя на Ника. Ничуть не смутившись, он спрашивает со свойственной ему прямотой:

– Все хорошо, девушки? – И чуть менее уверенно добавляет: – Джо, зайди на минутку.

– Я как раз говорила Роуз… – начинаю я, но Ник уже повернулся ко мне спиной.

Когда я вхожу, он просит закрыть за собой дверь.

– Пожалуйста, Джо. Я не буду приставать.

Я закрываю дверь, и мы садимся – друг напротив друга, как в тот вечер. Сейчас вспоминать об этом, мягко говоря, неприятно. Ник начинает первым.

– Тебе лучше? Правда болела гриппом?

– Да, гораздо лучше, – сдержанно отвечаю я.

– Послушай, я понимаю, почему ты пряталась. Прости, я позволил себе лишнее. Мы оба хватили лишнего, и я…

– Нет, ты не виноват. – Я отвожу глаза, ощущая, как к щекам приливает кровь. – Как ты сам сказал, мы перебрали.

Ник смеется.

– У меня было ужасное похмелье, голова чуть не лопнула.

– У меня тоже, – серьезно говорю я.

– Так что, мир?

Я медлю. В тесном кабинете меня бросает в жар, да и мы снова с Ником наедине.

– Все-таки мне лучше уйти. Мы не сможем нормально общаться.

– Сможем, обещаю.

Он серьезен, даже как будто опечален. Я была уверена, что уволюсь – казалось, это естественное продолжение. Но сейчас я начинаю думать, что смогу остаться. В кабинете бесконечные груды папок, и в каждой – душещипательная история. Работа – моя отдушина, она держала меня на плаву долгие месяцы; странным образом я даже получила одобрение Роба. Я даже не ожидала, что буду так тосковать по центру соцпомощи эти две недели. И в конце концов, мне не помешает отвлечься. Несмотря на свои обещания, Роб по-прежнему засиживается на работе допоздна.