На кольцевой дороге относительно спокойно, час «пик» еще не наступил. Я чувствую себя за рулем гораздо увереннее и позволяю себе погрузиться в обдумывание разговора с Ником, мысленно повторяя каждую фразу. После травмы процесс запоминания приобрел для меня особую ценность. На самом деле наша память – невероятно тонкий механизм. Теперь я буквально чувствую, как события проявляются в мозгу, словно чернильный ролик двигается взад-вперед по бумаге, печатая текст.

Сегодня я не ощутила никакого физического влечения к Нику, даже не вспомнила, кто он такой, хотя, очевидно, я была к нему неравнодушна. Быть может, он привлекал меня интеллектуально, а может, меня потянуло к нему из-за его взглядов – альтруизма и отзывчивости. Они с Робом как небо и земля. Что, если я рассматривала Ника как спасение от мужа? Ник утверждал, что Роб намеренно не давал мне восстановить связь с центром соцпомощи, удалял письма и лгал о разбитом телефоне. Выходит, он знал о моей измене? Но ведь роман предполагает хотя бы некоторое участие с моей стороны, намек на желание и страсть, которых я не испытываю. Неужели я была так несчастлива в браке, что стала искать отдушину на стороне? Я передергиваю плечами, отгоняя бесконечные вопросы, и останавливаюсь на «красный» у пешеходного перехода. В голове всплывает назойливый образ: одинокая девичья фигурка перебегает улицу, едва не угодив под колеса. Я с силой жму на педаль тормоза, хотя машина и так неподвижна. Был дождливый вечер. Мой день рождения? Это Саша перебегала дорогу? Я прикрываю глаза и опираюсь на руль, мечтая освободиться от образов из прошлого и путаных мыслей, оставляющих борозды в душе и морщины на лбу. Сзади раздается резкий сигнал клаксона. Я поднимаю глаза: на светофоре «зеленый». Извинившись жестом, я еду дальше, прочь от центра. Одно я знаю точно: надо поскорее попасть домой.

В пустом доме тишина. Даже ветер больше не завывает, будто тоже присмирел от дневных новостей. Я завариваю чай, глотаю пару таблеток от головной боли, забираю мобильный со стола на нижнем этаже и отправляю Робу сообщение. Сегодня у него последний день конференции – сплошные скучные презентации, как он написал мне утром. Я спрашиваю, когда он приедет, и с телефоном в руках медленно поднимаюсь по лестнице, пытаясь отвязаться от преследующего образа нашей ссоры на лестничной площадке.

Когда я просыпаюсь, уже темнеет. В спальню вползают серые тени. На телефоне сообщение от Роба: он устал и очень соскучился, но, вероятно, приедет поздно. Отложив телефон, я привстаю на локте. Голова словно налита свинцом. Нужно выпить воды, а может, еще таблеток, хотя я сегодня уже проглотила целую горсть. Держась за перила обеими руками, я осторожно спускаюсь вниз. И меня снова настигает видение.

Мы ссорились, я что-то говорила, кричала на него, а он не отпускал, цеплялся за меня, обезумев, и умолял остаться.

Я замираю, не донеся ногу до ступеньки, и гляжу на вмятину в стене, еле различимую в полумраке. Неужели он мог столкнуть меня? Я делаю шаг вниз и смотрю на наши семейные фото, как мы менялись. Хотела бы я повернуть время вспять? Особенно стереть последний год? Собственно, по злой иронии судьбы, именно так и произошло. Впрочем, кто знает, действительно ли эта ирония зла – быть может, подсознание меня оберегает…

Я включаю лампу в кухне, и яркий свет больно бьет в глаза. Ухватившись рукой за кухонный островок, я прикидываю, сколько таблеток приняла сегодня. Лучше не рисковать. Я прохожу мимо кухонного стола и беру с подоконника рамку с фотографией. Землю за окном обволакивает темная пелена – яркий контраст с чудесным морским закатом на фото. Я вглядываюсь в наши смеющиеся загорелые лица. Когда это было – в октябре или ноябре? Роб говорил, что мы ездили перед моим днем рождения, и внезапный отпуск стал для нас вторым медовым месяцем. Действительно, судя по фото, мы были вполне счастливы. Да, Фину не нравилось в университете, а Саша жила в тесной каморке, однако жизнь всегда состоит из трудностей. Дети вырастают, принимают решения самостоятельно – и не всегда удачно. У каждой семьи свои проблемы. Я снова опускаю взгляд: солнце, море и пальмы. Мы с Робом на балюстраде, а может, на террасе; позади нас океан в закатных лучах.

В памяти что-то мерцает. Трудно сказать, это реальное воспоминание или мое воображение заполняет пробелы в прошлом. Столик для двоих; лицо Роба напротив меня. Он менторским тоном велит мне не говорить глупостей, и я внутренне закипаю.

Звонит домашний телефон, и я спешу поднять трубку.

– Когда будешь?

– Постараюсь скоро!

Я прислушиваюсь, пытаясь понять, где он.

– А где ты сейчас? Судя по тишине, не за рулем.

– Джо, я ужасно по тебе соскучился!

Я кладу трубку и снова разглядываю фото в рамке, сдерживая порыв швырнуть его о стену.

Февраль этого года

– Ну, как голова после вчерашнего? – Роб отползает от меня и надевает очки, чтобы посмотреть, который час.

Я вспоминаю кофе, в который Ник щедро доливал виски. Голова и правда трещит, а еще мне невыносимо стыдно.

– Ты забыл, это Роуз перебрала, а не я. – Я поворачиваюсь к Робу спиной, сдерживая рвотный позыв.

– Мне пора собираться. – Он спешит в ванную.

Я напрасно беспокоилась: Роб едва ли заметил мое опоздание. По его словам, он вернулся незадолго до меня и легко поверил в мою историю о том, как мы с Роуз заскочили перекусить в пиццерию, а в итоге засиделись до ночи.

– Она сильно перебрала. Я не могла бросить ее в таком состоянии. – Мне было немного неловко говорить так о Роуз, но эта неловкость меркла на фоне угрызений совести за чудовищную ложь. Роб ничего не заметил, только порадовался, что я была не одна в тот вечер, когда ему пришлось задержаться.

– А если бы со мной что-то случилось? – заявила я, поднимаясь по лестнице в спальню.

Меня пошатывало, и Роб поддерживал меня за бедра. В ответ он рассмеялся и сказал, что верит в мое благоразумие, но, пожалуй, я напрасно села за руль после двух бокалов вина. Словно в подтверждение, я едва не упала и удержалась на ногах, только благодаря его мгновенной реакции.

Пока Роб в душе, я проверяю телефон; от Саши по-прежнему ни слова. Я писала ей дважды – вчера вечером и сегодня утром. Если настаивать, она точно что-то заподозрит. Надо собрать волю в кулак и ждать. Как же это трудно! Мне всего-то нужен от нее дежурный ответ, из которого ясно, что она не догадывается о моем визите в бар. Я откладываю телефон и тут же хватаю снова: наконец сообщение от Саши. У нее болит голова: она всю ночь «тусовалась с девчонками». Вдобавок она забыла ключи, и пришлось выслушать нотацию от Томаса – он был вынужден оставить дверь незапертой. В довершение всего ее вырвало. А сейчас ей пора бежать на работу.

Медленно выдохнув, я прикрываю глаза, и тут в дверях ванной появляется Роб.

– У тебя сегодня опять по плану благие дела?

– Да… – Меня прерывает жужжание электрической зубной щетки. – Боюсь, я слишком туда зачастила.