Он встает, и я прижимаюсь к двери, поворачивая ручку.

– Погоди! – Он отступает на шаг, едва не споткнувшись о кучу папок. – Пожалуйста, не убегай. Сядь и давай поговорим.

– Не могу! Я не помню. Ничего не помню. Ни тебя. Ни кабинета. Ничего!

– О чем ты? Я ничего не понимаю.

Я продолжаю хвататься за дверную ручку. Металл холодит пальцы.

– Я упала с лестницы.

– О боже! – Ник подходит ближе. – Сильно пострадала?

– Нет, только… – Моя рука бессильно повисает. – Я забыла весь прошлый год.

Ноги подкашиваются, но я отказываюсь от предложенной помощи и кое-как добираюсь до кресла. Ник снова садится напротив. На таком расстоянии я чувствую себя в относительной безопасности и могу отвечать на вопросы. Внезапно я вываливаю все – о падении, разбитом телефоне, больнице и амнезии – и умолкаю, только когда он тянет ко мне руку через стол.

– А что Роб сделал с твоим телефоном?

– Я же говорю, аппарат разбился при падении. Роб его выбросил и купил мне новый.

Ник поднимает брови.

– Думаю, он не только телефон выбросил, но и удалил мои письма и сообщения… Боже, неужели он сначала их прочитал?

– Я не понимаю. – Виски взрываются болью; голова идет кругом. – По-твоему, Роб специально не пускал меня сюда?

– Не пускал ко мне, – самодовольно провозглашает Ник.

– Ты хочешь сказать, что между нами… – Я не в состоянии завершить фразу, высказать мысль, которая кажется невозможной и при этом преследует меня который день. Неужели я действительно изменила мужу?

– Ты правда не помнишь?

Я качаю головой. Ник говорит, что пару месяцев назад у нас была пара «эпизодов». Заметив мое смущение, он снова извиняется.

Пристально глядя Нику в глаза, я говорю как можно тверже:

– Мне нужны подробности.

– Джо, ради бога…

– Когда это было?

Первый раз в феврале, отвечает он. Мы были в этом кабинете, вдвоем, и что-то пили. Было поздно, Роуз уже ушла. Я была расстроена – какие-то проблемы дома. И я его поцеловала; он попытался сопротивляться – не потому, что ему было неприятно, просто мы оба были пьяны, а он не хотел пользоваться случаем. На самом деле нас давно тянуло друг к другу.

– Один поцелуй и все? – спрашиваю я.

Ник качает головой.

– Мы раздевались?

– Господи…

– Ответь, пожалуйста. Я хочу знать.

– Я снял рубашку и расстегнул брюки. – Он опускает глаза на стол, перекладывает папки и снова смотрит на меня. – Джо, может, прекратим этот разговор? Все гораздо серьезнее.

Я вижу его обнаженный силуэт в полумраке и провожу пальцами по гладкой коже, изнемогая от желания.

– Мы занимались сексом?

– Нет, ты в последний момент передумала.

– А когда был следующий раз?

– Пару недель назад, при нашей последней встрече. Собственно, толком ничего и не было. Недоразумение. Я тебя лишь поцеловал. И все.

– Все?

– Ну не совсем, но мы не… – Он улыбается. – Я тебя неверно понял.

– То есть?

– Ты хотела, чтобы мы остались друзьями. По крайней мере, ты так сказала. Если честно, я думаю, ты запуталась, тебя мучила совесть. Ты убежала… – Он заглядывает мне в глаза. – А сейчас вдруг пришла.

– Мне написала Роуз, и мы встретились. – Я говорю отрывисто, обдумывая его рассказ. Мне нужно время подумать. Я изменила мужу: поцеловала другого мужчину, и мы чуть не занялись сексом. Причем инициатива исходила от меня. Господи, в кого я превратилась?

– Джо? – Ник взволнованно наклоняется вперед. – Я спрашиваю, почему Роуз ничего не сказала. Она знала, что я тебя ищу!

– Она говорила, что ты очень переживаешь. Наверное, пыталась…

– Не надо ее защищать! – Ник барабанит пальцами по ближайшей стопке документов. – Она должна была сказать! – Помолчав, он спрашивает: – А как ты упала?

– Просто оступилась. – Вопрос пробуждает знакомое видение. Мы стоим наверху лестницы. Роб вне себя от ярости. Он кричит на меня…

– И ты меня не помнишь? – В глазах Ника мелькает грусть. От его пронзительного взгляда мне становится не по себе. – Ни капли?

– Нет, – говорю я. – Разве что…

– Да? – Ник перестает барабанить пальцами по бумаге.

Я озираюсь, пытаясь подобрать слова.

– Трудно объяснить. Просто этот кабинет ассоциируется у меня… – Я снова смотрю в его горящие глаза – такое ощущение, что Ник хочет вскрыть мне черепную коробку и заглянуть внутрь, и вспоминаю, как мне хотелось сделать то же самое с Робом, разоблачить его бесконечные тайны. – Нет, не помню, с чем конкретно.

Ник с облегчением улыбается; видно, как напряжение сходит с его лица.

– Надо же, целый год… Невероятно. – Он включает настольную лампу – в маленькое окошко почти не проникает солнце, и в кабинете довольно темно. Ореол теплого света ненадолго помогает расслабиться. – Ужасно тяжело.

Я говорю, что мне пора, встаю со стула и забираю пальто и сумку, сложенные в углу.

Ник молча наблюдает за мной, затем говорит:

– Наверное, тебе нужно время переварить все новости…

Я толкаю дверь, и в кабинет врывается шум, словно окутывающий меня защитной пеленой. Аккуратно прикрыв за собой дверь, я иду через весь зал. Роуз что-то кричит вслед, но я спешу вырваться отсюда, вдохнуть свежего воздуха. Я даже не смотрю на бар, проезжая мимо. Из головы не идет рассказ Ника, и я силюсь найти в нем какие-то зацепки.

Февраль этого года

Традиционную вечернюю «пятиминутку» с Роуз и Ником приходится сократить: собрание группы по поиску работы затянулось, а Роуз нужно успеть на автобус. Она запихивает стопку бумаг в безразмерную сумку, проходит через пустой зал, уверенно печатая шаг, и захлопывает за собой дверь. Мы с Ником переглядываемся.

– Иногда я представляю, как она сидит у себя одна и ужинает с пачкой документов на коленях. – Ник скрещивает руки на широкой груди. – Как по-твоему, она счастлива?

– Думаю, да, – улыбаюсь я. – Наверняка счастливее многих.

Ник хмурится, затем раскатисто смеется – этот смех мне так же привычен, как манера Роуз улыбаться, обнажая крупные десны. Я выхожу из кабинета, но Ник окликает меня. В руках у него бутылка виски.

– Может, поболтаем за кофе? Денек выдался кошмарный.

– Мне пора домой.

– Что, Роб скоро вернется? – Ник чуть заметно повышает голос. – Или найдешь минут десять?

Пока мы говорим и пьем одну чашку кофе за другой, за окном сгущаются сумерки. Захламленный кабинет освещает только тусклая настенная лампа. Овальный ореол мягкого света создает интимную обстановку. Я сняла туфли и полулежу в низком кресле, закинув ноги на край стола; в руках чашка кофе, щедро сдобренного виски – уже третья. Я допиваю до дна: кофе остыл, но алкоголь обжигает горло.