– Саша здесь?

Он качает головой и снова кладет лоб на стойку. Я обвожу взглядом зал. Никого – слишком рано даже для самых завзятых пьяниц, а Саша наверняка на работе.

– Если ты пришла прочесть мне лекцию, то давай в другой раз, – бурчит Томас. – Я уже получил от твоей дочери.

– Ты о чем?

Он молча перегибается через барную стойку за бутылкой пива, открывает ее зубами и разом выпивает половину.

Я хватаю его за руку.

– Что тебе сказала Саша?!

Он с самодовольной усмешкой сбрасывает мою руку – не то от пива стало лучше, не то он почуял, что может извлечь выгоду из моего отчаяния.

– А ты с ней не говорила? – Томас со стуком ставит на стойку пустую бутылку.

От громкого звука я подпрыгиваю.

– Нет, только сообщение отправила. Ты разболтал ей, что я была здесь и видела тебя?..

– Нет, конечно. – Он наклоняется ко мне ближе, дыша перегаром. Я отворачиваюсь. – С чего бы?

– Хорошо. – Я делаю глубокий вдох и оттарабаниваю заранее заготовленную фразу, пристально глядя Томасу в глаза: – Я пришла попросить, чтобы ты прекратил отношения с моей дочерью. На мой взгляд, так будет лучше после того как… и вообще…

Расхохотавшись, он раскачивается на стуле.

– Ага, я ожидал, что ты захочешь меня устранить. Нет человека – нет проблемы.

– Томас, оставь ее, я умоляю!

– Умоляешь? Еще лучше! – Он вновь смеется и отбрасывает волосы назад, демонстрируя красные глаза и помятое лицо. – Да что ты о себе возомнила, Джо? По-твоему, это так просто? Бац – и убрала меня с дороги?

– Я думала…

– Думала, что заявишься сюда и быстро решишь проблему? Чтобы и дальше жить образцово-показательной семьей в образцово-показательном доме?

– Не понимаю, о чем…

– Саша про вас рассказывала. Сидите в своем замкнутом мирке и не видите дальше собственного носа. – Томас брызжет слюной мне в лицо. – Вынужден огорчить, Джо! У тебя не все идеально – скорее полный бардак, как и у всех нормальных людей.

– Я выпила лишнего. И заходила сюда к Саше.

– Нашла кому рассказывать. – Он ухмыляется себе под нос.

Я встаю и направляюсь к выходу.

Десять дней после падения

Ужин почти готов – ничего особенного, разогретый болоньезе из морозильника, но его аромат напоминает о лучших временах. Я помешиваю соус, чтобы не пригорал, и высыпаю спагетти в кипящую воду, не зная, куда деваться от тоски. Неужели я действительно могла изменить мужу? Поступилась нашим браком?

Роб вернется с минуты на минуту. Он звонил с дороги – устал, судя по голосу. Надеюсь, у него хватит сил поговорить, хотя я даже не знаю, с какой стороны подойти. За окном шелестит гравий, хлопает дверца машины. На столе догорают свечи, которые я зажгла по привычке, и пламя отбрасывает на стены длинные тени. Роб открывает входную дверь и зовет меня. Поежившись – видимо, от ворвавшегося в дом ледяного ветра – и запахнув кардиган, я молча иду ему навстречу.

– Ого! Что у нас за праздник? – Роб заглядывает в кухню.

– Просто ужин. – Я поднимаю с пола его дорожную сумку. – Как твоя конференция?

– Не надо, она тяжелая!

Я возвращаю ему сумку, хотя ничего тяжелого в ней нет. Роб идет наверх переодеться перед ужином, но на полпути оборачивается ко мне:

– Ну как, вспомнила что-нибудь, пока меня не было?

Я качаю головой и, наблюдая, как он бодро перепрыгивает через ступеньки, еле слышно говорю:

– Все хорошо. Спасибо.

Роб возвращается в джинсах и клетчатой рубашке.

– Ух ты! – Он берет с кухонного островка бутылку красного вина. – Прямо как в старые добрые времена.

– Правда? – Бросив взгляд на его сияющую физиономию, я снова поворачиваюсь к плите и помешиваю бурлящую массу, которая почти засохла. – Соус получился так себе. Нальешь вина?

– Тебе не стоит пить алкоголь вместе с таблетками, – замечает Роб, наливая себе бокал.

– Больше никаких таблеток. – Я отбрасываю спагетти над раковиной, и меня обдает облако горячего пара. – Голова перестала болеть. Спасибо, что спросил.

– Ну замечательно! – Он наливает мне вина и ставит бокалы на стол. – Честное слово, дорогая, как раз собирался спросить.

Он многословно рассказывает, как устал на этих выходных, как сильно скучал по мне и постоянно волновался. Я ставлю перед ним тарелку со спагетти и сажусь напротив.

– Интересно, почему я оступилась на лестнице, – говорю я, наматывая длинные макаронины на вилку. Роб молча жует, но смотрит мне в глаза. – Я несла белье в стирку? Или обернулась к тебе? Или?..

– Нет. – Он запивает еду вином. – Ты просто шла впереди. Разве что…

– Что?

– Засмотрелась на фотографии?

Значит, я засмотрелась на фотографии и шагнула мимо ступеньки. Вполне правдоподобно, только…

– А мне казалось, мы ссорились, – говорю я.

– Из-за чего?

– Не знаю. Может, из-за центра соцпомощи?

Роб роняет вилку, и длинная макаронина распластывается по столу. Он поднимает ее и, вытерев пальцем кроваво-красный след от соуса, бросает обратно в тарелку.

– Мне написала Роуз. Ты ведь знаешь, о ком речь? Она волонтер в центре. – Роб молча отводит глаза. – И Саша была волонтером – там они и познакомились с Томасом. Практически семейное предприятие. – Я поднимаю бокал. – О, я ведь тоже волонтер, ты в курсе? – От ощущения, что я попала в точку, я завожусь еще сильнее. – Я работала у них раньше. И продолжала бы работать, если бы знала об этом.

Роб пристально смотрит на меня.

– Значит, в мое отсутствие ты ездила в центр соцпомощи?

Я качаю головой.

– Почему ты мне не рассказал?

– Да как-то не придавал значения.

– Перестань! – Я делаю большой глоток из бокала, ожидая продолжения. Вот сейчас Роб скажет, что все знает про нас с Ником. И объяснит, почему пытался все от меня скрыть.

– Я хотел, чтобы ты сначала поправилась. – Он допивает вино и наливает себе еще. – Тебя слишком загружали работой.

Я откидываюсь на спинку стула и верчу в руках бокал. Красная жидкость мерцает в свете свечей. Мой воинственный настрой улетучился, и все же очень хочется докопаться до истины.

– Дело в том, что… – Я снова отпиваю вина. – Саша сказала о тебе нечто странное.

Оторвавшись от ужина, Роб уточняет, что именно.

– Ты говорил, что, возможно, лучше мне и не вспоминать прошлое. Это правда?