– Ордер уже запросили. Скоро получат.

– Что будут искать? – спросила я тихо, боясь спугнуть шаткое равновесие.

– Нож, – так же тихо ответил Кайл.

Нож.

– И личные документы. Любую информацию, которая подскажет, с кем мы имеем дело.

Я вновь увидела бутылку водки между нами, услышала смех Эмми. Неужели она смеялась надо мной?

– Обыскивай сейчас. Ты. Вперед. – Я обвела руками кухню.

– Ты даешь согласие?

– Да.

Мне нечего скрывать. Копы не найдут в доме компромата на Эмми – я сама тут все перерыла. Поэтому пусть уже скорее с этим покончат и продолжат расследование в другом месте, а от меня отстанут.

– Я буду искать везде, Лия. Искать нож. Любые документы.

Хорошо, что я перенесла коробку из подпола в машину. Хорошо и для Эмми, и для меня – сначала я сама выясню, в чем тут дело. В коробке не было ни ножа, ни документов, так что расследованию я не помешала.

– Ищи. Приступай.

Кайл поднялся, позвонил, не выходя из кухни. Затем достал из папки бланк, вручил мне для подписи. Согласие на обыск. Я замерла, спина и плечи одеревенели. Кайл привез бумагу с собой. Заранее спланировал?

Ручка дрожала у меня в руках, но я ведь уже дала обещание. Я поднесла ее к бланку, надавила с такой силой, что выступила капля чернил.

– Держи. – Побелевшими пальцами я подвинула бумагу назад, к Кайлу.

Он забрал ее, не глядя мне в глаза.

– Ты можешь уйти или остаться, – сказал, изучая пейзаж сквозь раздвижные двери.

– Я останусь.

Я надеялась, что Кайл видел в стекле мое отражение. Видел, как я стояла, скрестив руки; видел выражение моего лица.

Я оказалась на шаг позади, но больше я такого не допущу.

Кайл вел игру; решал, чем именно со мной делиться, как преподносить информацию. Он был таким же, какой я сама была в прежней жизни. Охотником. На кого охотился? На меня? Я помогала ему приблизиться к Эмми? Отыскать ее, узнать больше? Неужели я лишь выступала в роли источника?

Меня обыграли. В здешней глуши я привыкла жить не спеша, позволила себя опередить. Забыла и расслабилась.

Очнись, Лия. Очнись.

Я полагала, будто мы с Кайлом – союзники в поисках Эмми. Однако тот Кайл, который охотно слушал мои рассказы о ней, исчез. Полицейские уже решили, что Эмми – это еще не вся картина, не настоящая картина. Если бы им потребовались расческа, зубная щетка или одежда Эмми для анализа ДНК, пусть бы попросили. Я бы дала.

Но они хотели разобрать ее жизнь по кусочкам, словно Эмми что-то скрывала.

Часы Джона Хикельмана с моими отпечатками, вспомнила я. Повсюду в доме мои отпечатки. Украденные безделушки, которыми Эмми нас окружала и о происхождении которых я не спрашивала. Коробка с фотографиями…

Я уже обыскивала комнату Эмми, ее шкаф и ящики. Она надежно хранила свои тайны – как хранила мои. И сама была тайной. Возможно, именно поэтому я доверяла Эмми – потому что первое время после нашего знакомства жила словно во сне и воспринимала ее частью этого сна. Или потому что видела в Эмми незнакомку с потрясающими карими глазами, которая через три месяца присоединится к Корпусу мира и уедет за край географии, туда, где нет связи с остальным миром, – этакий сейф, в котором можно запереть свои секреты. Что я и сделала. Подпала под чары Эмми и выложила ей все.

Я явилась к ней с сумками, сгрузила их на бетонный пол, а она оглядела мои пожитки и, кажется, сразу поняла – прежнее жилье я покинула в спешке.

– Твоя комната. – Эмми проводила меня в помещение справа от гостиной. – Скромненькая, знаю. Уж прости.

На полу лежал большой матрас, без белья и покрывала. Низкий потолок, стены без окон. Места для мебели не оставалось.

– Вещи я продаю, а не покупаю: уезжаю в конце лета, брать с собой ничего не могу.

Да, комната выглядела скромненько, но она была моей – в ней имелись дверь и замок. Лучше и не придумаешь.

– Спасибо, – улыбнулась я и втащила свой скарб.

Эмми вышла, я развесила кое-какую одежду на металлических вешалках в стенном шкафчике. Решила – остальное пусть лежит в сумках, ничего страшного.

У меня имелись одежда, зубная щетка, пара коробок с вещами из колледжа, их я у Пейдж не распаковывала. Не хватало лишь постельного белья, а без прочего вполне можно было прожить.

Когда я выглянула из комнаты, Эмми открывала-закрывала кухонные шкафчики, что-то искала. Она достала из холодильника водку, нашла пластиковые стаканы с грязным ободком, ополоснула и наполнила почти до краев, хотя еще стоял белый день. Впрочем, под землей могла быть и ночь. Могло быть любое время.

Эмми проигнорировала оранжевый диван, пыльный и местами покрытый пятнами, устроилась на полу. Рассказала, что работает в баре и уезжает через несколько месяцев. Я поведала про свой диплом журналиста и стажировку. Эмми сообщила, что она одинока, что на личном фронте сплошная непруха, все знакомства сводятся либо к сослуживцам, либо к клиентам бара, которые предпочитают напиваться за стойкой.

Я описала, как не получила обещанной работы и вынужденно поселилась у своей лучшей подруги Пейдж и ее парня. Как не призналась в этом матери, приехавшей на вручение диплома. Как соврала ей: мол, тружусь на той самой обещанной работе и снимаю вместе с Пейдж квартиру, а не ночую у подруги от безысходности.

Мы выпили половину бутылки. Не помню, как все началось, что именно спросила Эмми, что меня спровоцировало, но я уже вовсю откровенничала – и не могла остановиться. Рассказывала про душ. Как в первую неделю жизни у Пейдж я, стоя под душем, услышала щелчок замка, скрип дверной ручки, ощутила холодное дуновение. Крикнула: «Кто там?» – и выглянула из-за шторки, но увидела лишь пар да приоткрытую дверь.

Пейдж делала карьеру в Финансовом квартале. Аарон получал аспирантскую стипендию, иногда по утрам трудился дома. Успешная молодежь, гордость нации. Так-то вот.

Я рассказала Эмми, как закрыла дверь ванной, заперла и на всякий случай подергала – дверь не поддалась. Как я натянула одежду и с мокрыми волосами подошла к спальне Пейдж и Аарона.

Постучала, услышала: «Входи!»

При моем появлении Аарон вынул из уха наушник-капельку.

– Это ты открыл дверь? – спросила я.

– Какую? – Он сидел перед компьютером за письменным столом, непонимающе смотрел на меня.

– В ванную. – Я прокашлялась. – Тебе от меня что-то нужно?

– Нет. – Голос Аарона удивленно зазвенел. – А тебе от меня?

Я смущенно помотала головой и вышла.

Я продолжала рассказ: о том, как мои вещи начали исчезать, а потом появляться в неожиданных местах. Как мне приходилось спрашивать: «Вы не видели мою зубную щетку; мои противозачаточные таблетки; мой черный бюстгальтер без бретелек», а они вдруг находились в шкафчике в ванной; в гардеробной; в комоде Пейдж. Она, наморщив нос, вручала мне бюстгальтер и удивлялась – какая дорога привела его сюда, чья рука положила? «Ты что-то искала, Лия?»