свой начальственный взор на запад. Где-то там, за Ревено, далеко за горизонтом Таилис. Город с изрядной ежемесячной ярмаркой и множеством высоких домов! Четыре года назад довелось там чудесно поработать. И за основную работу платили без задержек, и побочной много выплыло — за отдельные деньги, разумеется. А уж какие наливки там! В шестипинтовых кувшинах!

Высота прицокнул языком, переступил, стараясь не соскользнуть. Золотые времена были! Даже развод казался чем-то несерьезным и вообще, делом пустяшным! Так оно, в итоге и получилось, но времени на самоедство ушло невообразимо много. И на кой хер, спрашивается?

Стенолаз выругался вслух, снова переступил затекшими ногами — очень уж узкая площадка на вершинке — обычный человек давно бы уже свалился.

Соратники оглянулись, но спрашивать не стали. Привыкли уже, что командир если и ругается, то сугубо по делу. Ну или Бьярна подъебывает.

Так что, вести компанию в Таилис?.. Иных вариантов-то, и не видно…

Стоять! А это что там у нас такое происходит?

Сильный ветер не давал пробиться ни звукам, ни запахам, оттого Хото и не разглядел происходящее практически под носом — рукой дотянуться можно! Его самого чудом не заметили — от усталости по сторонам не таращились, уткнув взоры в спину впередиедущего.

Высота спиной назад спрыгнул с «надгробья». Стукнулся больной рукой, да еще под локоть попал острый камень…. Неловко кувыркнулся, полудохлой змеей скользнул к жующим стражникам.

— Туши, нахер! Быстро!

Бригг, не спрашивая лишнего, накрыл костерок мешком, на котором сидел. Огонь обиженно зашипел и потух. Разнесся легкий аромат тлеющей мешковины и жареной рыбы.

— Сидите тихо, не высовываясь. Ясно?

Стражники молча кивнули, переглянулись.

— Что там? — прошептал Бригг, оглянувшись.

— Там наш пиздец, если вдруг спалимся, — выдохнул стенолаз. И повторил приказ, — тихо сидите! Вдруг пронесет!

Хото, на четвереньках проскочил чуть дальше, к склону. Начал корчить рожи Бьярну, надеясь, что старик не решит громко уточнять, что происходит

Бьярн, на удивление, оказался догадлив — всегда бы так! Закивал, не проронив ни звука, подогнал пятками лошадку поближе.

— Рассказывай, — произнес, склонившись к гриве.

— Рыцарюги там, — сказал, как сплюнул Высота. — Рыл пятнадцать где-то. С грабежа едут. Сумы набитые, туши через седла висят.

— Пьяные… — мечтательно протянул Бьярн, закатив глаза. Седая борода встопорщилась, усы вытянулись стилетами.

— Трезвыми рыцари с грабежа не едут. Тебе ли не знать⁈

— И растянулись по тропе, как глиста?

— А то!

Бьярн хитро прищурился, почесал левую бровь.

— Медведь меня заешь, упыреныш! Мы же про одно и тоже думаем, а?

— Кое в чем, старый ты дрыстуняра, мы с тобой, к сожалению похожи.

— А может, к счастью, а?

— Ко всеобщему. Чтобы никто не ушел обиженным!

— Людей вообще обижать нехорошо.

— А рыцарей надо! — подытожил Высота и подмигнул развоевавшемуся Бьярну, забывшему, что боец из него нынче, мягко говоря, как из говна наконечник. Ну то не страшно. На любого вояку найдется хитрая ухватка. А то и конь третий нужен, и вообще, любой рыцарь, это не только ценный доспех, но и две-три горсти ценного металла!

Глава 20

Глаза злые, в стороны

Отъехав на четверть лиги, Мартин приказал остановиться. Компания спешилась, тут же разбежалась по обочине, на ходу развязывая ширинки.

Подошел Керф, вскидывая ноги, будто голенастый аист со стальным клювом.

— Вроде все прошло как надо, а командир?

— На первый взгляд, да, — кивнул ди Бестиа, — но сам понимаешь…

—…Что пока что сделана треть дела, самая легкая, — ухмыльнулся мечник. — Мастер, я хожу по дороге копья который год, и отлично все понимаю. Нам еще груз доставить надо, да денежку получить. Но согласись, у нас ни одного подранка. За нами не выслана погоня, и вообще, — Керф прищурился, посмотрел на небо, — в кои-то веки, даже прекратился долбанный дождь. Радоваться надо, а не ходить с тоскливой харей, будто дерьма полной ложкой навернул. На тебя, командир, личный состав смотрит! И тоже начинает задумываться о вечном! А думающий солдат — это крайне опасно!

— Хренассе, ты тут рассказал! — изумился Мартин. — Прорвало плотину!

— Не, ну а что, молчать, что ли, если есть что сказать? — пожал плечами Керф. — Или тоже скажешь, что мне надо было идти в священники, раз так люблю поболтать в неудачное время?

— Раз уже предлагали, то что зря повторяться. Вряд ли мое слово важнее иных.

Керф положил огромную лапищу на плечо командира.

— Мастер, не бери в голову. Давай, как закончим, то завалимся в первый же кабак, и разнесем его к херам? Как тогда, в Пар-Бальнеаре?

— Это когда ты еще встретил сослуживца, и вы с ним затеяли бороться до первого зуба?

— Ну да! Ты ему еще челюсть табуретом снес, когда он ко мне в рот полез с кинжалом!

— Золотое было время!

— Эх…

Воспоминания прервал трубный рык Рыжего — схожий с ревом моржа, лезущего на моржиху.

— Едут!

Мартин тут же запрыгнул в седло, пригляделся.

Едут. Не спеша, с чувством выполненного долга. Ну и прекрасно. Значит, действительно, героев среди возчиков не нашлось — в погоню за грабителями никто не кинулся, предпочли повернуть. А раз так, то стоит дождаться братьев, да ехать себе, на северо-запад. Туда, где на неприметном перекрестке их будут ждать через два дня.

И ехать как можно быстрее, чтобы оказаться на месте с запасом времени. В таких делах лучше готовить соломку заранее!

* * *

Ночевка под дождем даром не прошла. Мейви знобило, она то и дело заходилась в сухом кашле. Шла, заплетаясь в ногах, трясла головой, пытаясь разогнать марево перед глазами.

Лукас вел ее под руку, вернее, тащил — иначе упадет под ближайший куст. Да там и останется. Студента самого трясло, голова казалась чугунной, как с жесточайшего похмелья, а перед глазами то и дело начинали мелькать разноцветные круги, грозящие затянуть в радужный хоровод, да и оставить. Под тем же ближайшим кустом.

Даже Марселин, казавшаяся иногда сотканной из огня и металла, и та шмыгала носом, вытиралась рукавом…

— Еще одна такая ночь… и мы передохнем… — с трудом проговорил Лукас — дыхания на долгую речь не хватало — сразу начинало сводить грудь.

— Ага, — кивнула воительница, — передохнем. В худшем из смыслов.

Мейви ничего не сказала, она, вообще, казалось, выпала из реальности от жара.

— Крыша нужна, — вытолкнул Изморозь, поправил широкую лямку арбалета, резавшую плечо. Цагра тяжела и неудобна, но выкидывать единственное серьезное оружие он боялся.

— И стены нужны, — фыркнула Марселин, — и пол бы пригодился.

— И очаг, — продолжил Лукас. — И постель.

— А вина красного и бабу рыжую в ту постель не надо? — засмеялась Марселин. Смех оборвался жутким кашлем — точно гиена лаяла.

Лукас остановился. В него тут же толкнулась Мейви, полностью отдавшаяся на волю проводника. Изморозь внимательно оглядел откашлявшуюся Марселин — заляпанную грязью до кончиков коротких косичек-рожек. Истинный цвет и не разглядеть. Разве что раздеть… Хотя нет, без корыта с горячей водой лучше раздевать. Вездесущая грязь везде. К тому же, рыжие часто не везде рыжие. А если брать такого медно-начищенного оттенка, какой раньше, до дороги была убийца, то можно наткнуться и на совсем иные оттенки. С другой стороны, что хорошо и радует, цвет не так важен, если знаешь, что точно не наткнешься на член — доводилось видывать в одном белье.

— Не, еще одну рыжую не надо.

— Не осилишь? — ехидно уставилась воительница. — Опозоришься?

— Мыть задолбаюсь. Она тоже как свинья уделается. Через пол-лиги. Пошли, Мейви, что стоять.

Циркачка безвольно кивнула и поплелась дальше.

Марселин постояла немного, покачала головой, посмотрела на медленно удаляющуюся парочку. Произнесла под нос с некоторым восхищением:

— Ну ты и мудак! Дать, что ли, при случае?

И зашагала, догоняя.

Когда солнце начало цеплять краешком горизонт, крыша нашлась. Даже не одна! С полдюжины точно! А если считать еще и курятники с будками, то и дюжина наберется. Лукас, едва заметив этот хутор, попер бездумно — как мощным течением прихватило. Опасно это, можно с размаху в камни впечататься

— Стой! Да стой ты, мать твою, студент тупорылый!

Еще немного, и парню в затылок прилетел бы кусок грязи. Но услышал. Остановился, замотал головой непонимающе.

— Там же люди… Там дома… — снова закашлялся. Оглушительно, до треска ребер и рваной гортани. Девчонка его поддержала. Этакий чахоточный хор, чтоб их! Детишки!

— А еще там злые крестьяне с вилами и топорами. Хочешь топором по голове, студент, а?

Лукас отпустил руку Мейви, потер виски. Сильно, до красноты.

— Топором,