изобразить… Правда, как-то не особо получается.

— Да? А мне показалось, что ты просто краску ведерками на стену хлюпаешь. А потом кисточкой размазываешь, — произнес честный Кэлпи, который ну никак не мог разглядеть Старого Императора, как ни старался.

— Ну что вы! Я просто не первый раз пробую! Вот и наложение цветов произошло!

— Наложение цветов…

— Это у меня тут рука дрогнула, поэтом силуэт нечеткий! — еще немного, и Атаульфо бы разревелся. Плачущих же Кэлпи не любил — у самого начинало екать сердце и щемить в груди.

— Не, ну в общем… Если под углом глянуть…

— Правда⁉ — расцвет Китлерри.

Кэлпи был честным человеком. На свою, разумеется, беду, в первую очередь. Но и другим доставалось.

— Нет, разумеется. Хреновая мазня. С другой стороны, ты стараешься. А плох не тот, у кого не выходит, а тот, кто бросает на полпути работу.

Привратник ушел, оставив малолетнего художника переваривать услышанное.

И вроде всю правду сказал, а все равно, остался осадок, будто вытащил из кружки слепого побирушки единственную монетку.

* * *

Так сильно Ди не волновалась и перед тем, как ее первый мужчина сделал ее женщиной. То было предназначено судьбой, и ничего тут не поделаешь. К тому же, девства лишалась почти каждая, а значит, бояться особо и не чего — как бы не хотелось.

— Ты как? — осторожно спросил Йорж, по случаю выезда в город, разряженный, как приличествует кучеру не последней в городе особы.

— Все прекрасно, — стиснув зубы, ответила Ди заглянувшему в экипаж циркачу.

— Не верю я вам, госпожа Русалка!

— Да мне плевать, веришь ты или нет! — позволила она себе на миг отпустить вожжи. — Сейчас твое дело отвезти! Без лишних разговоров!

— Знаю, знаю! За лишние разговоры отрезают языки и бросают муравьям!

— Мы их ели в детстве… Не самих муравьев, конечно. Тыкали палкой в муравейник, а потом ее облизывали. Кисленькая такая была…

— Ди, может, к бесам это все⁈ — не выдержал Йорж. — Твой план построен на куче допущений! Ночью влезу в окно и зарежу, без всяких заморочек!

— Твой план — это твой план, — отрезала Ди. — Провалится мой, делай что хочешь. Помнишь же, что надо сделать?

— Если три клепсидры в «Якоре» никакой суматохи, то возвращаться в «Русалку» и говорить девочкам и Хорхе, что все, пора бежать. Потом дождаться твоего возвращения, подготовив за это время окончательно все к дороге.

— Спасибо… Чтобы я без тебя делала, Йорж…

— Тоже самое. Просто «меня» звали бы иначе.

Йорж спрыгнул с облучка, подскочил, открыл дверцу экипажа. Помог Ди выбраться. Шепнул, ненароком склонившись:

— Все получится.

— Знаю! — гордо выпрямилась женщина.

«Якорь» стал сам на себя не похож. Всюду полотнища с гербом Островов, настороженная охрана — Ратт со своими, единственный, кто остался со времен Фуррета, присягнул новым хозяевам на верность, но предавший раз, предаст снова, дай только возможность! Уж островным-то этого не знать!

Убраны ставни с окон первого этажа. У входа в кабак нет ни одного спящего пропойцы. Зато сразу два дворника машут метлами, наводят чистоту.

Ди уверенно направилась к «хозяйскому» входу. Его охраняло трое. Старший — бородач в красном берете и с секирой на длинном древке, увидав гостью, шагнул навстречу, загородил проход. Двинул квадратной тяжелой челюстью.

— К кому?

Русалка поправила локон, упавший в старого нужный момент на лицо, улыбнулась, и произнесла, добавив в голос манящей хрипотцы — от нее сходят с ума такие вот мощные самцы, вспоминая, наверное, тяготы и прелести походной жизни. Надо уточнить у Йоржа, между делом. Он вроде когда-то говорил, что был солдатом. Или это Хорхе обмолвился о своем далеком прошлом?..

— К самому главному человек в Сивере, господин страж!

Секироносец тут же подобрел, зашарил липким взглядом, сноровисто залезая под короткую шубу.

— К мессиру Юргу Ди Шамли?

— Ну разумеется! — всплеснула руками Ди, отметив краем глаза, как дернулись оставшиеся охранники. У Йоржа было бы мало шансов… — К кому же еще⁈

— Мало ли… — проворчал старший, — тут, пока мы порядок не навели, такая шайка заправляла! И тут самый главный сидел! Хорек, или как там его?

— Фуррет, — прикусила нижнюю губу Ди, — его звали Фуррет. Отвратительный человек!

— А теперь, тут мы! — выпятил грудь секироносец. Повернулся к подчиненным, поманил одного.

— Бегом к мессиру. Скажешь, что к нему гостья.… Эээ… — взор стража обмял грудь, раздвинул ноги…

— Госпожа Ундина, — назвалась Ди именем, коим звали русалок на Островах.

— Вот! Госпожа Ундина!

Сапоги загрохотали по лестнице. Стражник же, подкрутив ус, спросил:

— Могу ли я уточнить причину вашего визита, госпожа Ундина?

— Исключительно, чтобы засвидетельствовать свое почтение мессиру Ди Шамли, господин…

— Фортис! Сержант Фортис я!

— Рада знакомству, Форти…

Еще немного, и бравый вояка начал бы признаваться в любви и вечной страсти. А там, глядишь, или свадьба и первая брачная ночь, или что вернее, изнасилование прямо на ступеньках, под внимательным присмотром подчиненных.

От проявления искренних чувств, спас гонец, пригрохотавший сверху.

— К себе требует! Незамедлительно!

Ди улыбнулась отступившему с дороги сержанту, склонилась мимоходом, коснулась кончиками пальцев гульфика.

— До скорой встречи…

И пошла наверх, чувствуя, как ее жгут, словно раскаленными прутами, три жадных взгляда.

Русалка поднималась, рассеяно поглядывая по сторонам.

На каждой площадке — по трое, как и внизу. У каждого арбалет, большой, в рост человека, щит и по мечу. Бережется мессир Ди Шамли, помня судьбу предыдущего хозяина этого дома! Но тому-то охрана не особо помогла.

Стало больше ковров. Из-под некоторых виднелись следы плохо замытой крови. Что ж! Сивера без боя не сдалась. Слабое утешение, впрочем.

А вот и предпоследняя дверь…

Толкнув ее, Ди оказалась в знакомом коридорчике. Из-за тяжелых портьер удушающее несло чесноком и подгнившей сельдью — излюбленными кушаньями небогатых островных. На последнем рубеже находились бойцы, выбранные не за чистоплотность!

Обстановка в кабинете со дня последнего визита практически не изменилась. Разве что заменили стекла (или просто окна вымыли?), да выбросили отвратительное гостевое кресло. От него отвратительно пахло, а растрескавшаяся кожа сильно натирала…

Еще добавились обязательные флаги Островов, от пола до потолка. И два безмолвных стража, застывших у входа.

— А, это вы! — поднял голову от пергаментов Юрг. — А я сразу и не понял, что за «ундина» такая объявилась у моих берегов.

— Я, мессир, — склонилась Ди в глубоком поклоне. Чуть более глубоком и чуть более долгом, что приличествовало.

— Не удивлен, — сухо произнес ди Шамли. — Вы сразу показались весьма разумной представительницей своей профессии.

Ди молчала, пристально рассматривая захватчика. Старательно думая о том, каков его член — чтобы краска смущения хоть немного порозовила щеки.

— Знакомое место?

— Смутно, — улыбнулась Русалка, снова поклонившись. На этот раз, не так глубоко. — У меня не было общих дел с господином Фурретом. Покойным господином Фурретом, — тут же поправилась она.

— И снова вранье, — безразличным тоном произнес Юрг. — Я не верю, что первая шлюха города не лежала под первым негодяем города. Этим господином Хорьком… Впрочем, раз пришли, то к чему терять время? Å kle av seg! — щелкнул он пальцами.

К Ди тут же кинулись стражники. Сверкнули короткие клинки. Несколько взмахов. Треск рвущейся ткани…

— Klart! — каркнул один из стражников.

Русалка стояла в груде лохмотьев, недавно бывших ее одеждой. Абсолютно голая. Посмотрела на Юрга, вздохнула.

— К чему это? Я бы и сама разделась.

— Южане коварны. Южные женщины коварны вдвойне. Степень коварства южной шлюхи с крашенными волосами я и представить не могу, — Юрг встал из-за стола. — Так сказать, теряюсь, насчет степени ее коварства.

— Sjekk inne!

Ди, словно куклу, швырнули на стол. Прижали затылок, заломили руки. Коленом раздвинули ноги. Грубые пальцы вторглись внутрь. Пошарили, заставляя сжиматься от омерзения. Затем, попытались проникнуть с другой стороны, сквозь тугое кольцо мышц.

— Расслабьтесь. Если он не проверит вас внутри полностью, то вас вышвырнут в окно. Как вашего любезного господина Хорька, о котором каждый в этом городе вспоминает с придыханием! Вешать не будем, разумеется. Подобное действие с вами не принесет ни грана воспитательного момента…

Значит, слухи не врали…

Ди прогнулась, постаралась расслабиться. Палец наемника вторгся в нее, вошел на всю длину.

— Klart! И спереди тоже ничего.

Юрг подошел к Ди, распластанной на столе. Приспустил штаны.

— Вы не только умны, но и благоразумны. Или наоборот, глупы и трусливы. Побоялись убить меня собой? Или решили, по примеру крысеныша, присягнуть на верность?

Ди не ответила. Она вообще запретила себе что-либо