И снова девственница! - Анна Соломахина

— Не хочу, не хочу, не хочу! Почему я, почему не кто-нибудь из местных? На худой конец, мог бы взять кого-то более беспринципного, чем я, — предательские слёзы навернулись на глаза.

— Потому что у тебя есть, ради кого бороться, — раздался издевательский ответ, — и тобой легче манипулировать. Плюс ты незаинтересованная сторона.

«Вот гад! Гадский гад!» — вслух раздавалось лишь недовольное сопение.

— Повторяю в последний раз: ты выполняешь всё, что требуется, и я возвращаю тебя обратно в то же место и в ту же секунду, что и забрал. С приличным вознаграждением!

— Каким? — отреагировала она на новую информацию.

— Что там у вас в цене? — поинтересовался в свою очередь мерзкий тип.

— Рубли, доллары, евро.

— Никогда о таком не слышал, — он задумчиво почесал подбородок, — а золото?

— В слитках и с государственным клеймом, — обнаглела девушка, ухватившись за отличную возможность отвлечься от намечающейся истерики.

— Песком, — отрезал мужчина и достал желтоватый свиток, — вот контракт, подписывать кровью, — и протянул его вместе с тонкой иглой.

— Песком так песком, — ворчливо согласилась Любаня и попыталась вчитаться в заковыристый почерк. М-да, с такими условиями проще помереть, чем соответствовать!

Жила-была девочка Люба. Ростом не удалась, характером тоже, в смысле его покладистости, спасало только наличие чувства юмора. И если поначалу оно было светлым, то со временем сменило свой цвет на противоположный. Сей метаморфозе способствовала на редкость непростая жизнь. Студенческий брак, головокружительный и страстный, незапланированная беременность… Муж стремительно устроился на подработку, забегал, как в копчик ужаленный, но, оказалось, вовсе не в ожидании чуда, нет, деньги на аборт зарабатывал.

— Ну, сама подумай, какой сейчас ребёнок? — увещевал Игорь, — у меня скоро диплом, ты на четвёртом курсе. У нас даже квартиры своей нет, через год дядя Вова вернётся из Китая и всё, к родакам придётся переезжать. Давай сначала встанем на ноги, тогда и можно.

— Ты думаешь, что через пару лет она у нас вдруг появится? — какая-то сомнительная логика.

— Баба Клава на меня завещание составила, — веский аргумент, ничего не скажешь.

— В принципе я согласна, рановато ещё, — она задумчиво теребила короткий ёжик волос на затылке, — вот только как-то стрёмно ждать смерти хорошего человека.

— А ты не жди, она сама придёт, — оптимистично заверил довольный муж и полез под халатик, — давай без презика, пока можно.

— Да иди ты, — отбрыкнулась Люба, — в следующий раз лучше зачехляться будешь. Где там твои деньги?

— Во внутреннем кармане куртки, — недовольно нахмурился, — завтра же вместо пар пойдёшь в больницу.

И она пошла. Сдала анализы, приехала в стационар, где её определили в палату к сохранёнкам и оставили ждать своей очереди. Тут-то девчонку и накрыло. Сначала разговоры: трепетные, полные страха за маленькие жизни. Удивительно, на что только не пошли эти женщины ради того, чтобы просто забеременеть. Одна гормоны пила, вторая легла под иголки к какому-то китайцу, а ей… ей просто так дали. Даже неудобно стало. В какой-то момент дверь распахнулась, и привезли каталку со спящей девушкой. Чёрные вьющиеся волосы, красивая вязь татуировки на бедре и кровавая тряпка между ног.

— Готовься, через полчаса твоя очередь, — равнодушным голосом сказала медсестра и вместе со второй лихо плюхнули девицу с каталки на кровать.

— Чёрт, клеёнка перекосилась, — ругнулась вторая и кинулась её поправлять.

Разобравшись с пациенткой, они, скрипя колёсами, подкатили каталку к Любиной кровати и оставили, сами же удалились на перерыв. Она с ужасом взирала на тряпку, стремительно напитывающуюся кровью. Когда ткань пропиталась до отказа, полилось на клеёнку. Зря они её поправляли, матрац она всё равно не спасла.

Девчонки притихли и боязливо косились.

— Не могли отдельную палату для них выделить? — возмущение вперемешку с презрением резали сильнее ножа, — мы тут на сохранении лежим, а нам под нос привозят такое![1]

— Да не говори, — сердито пыхтела другая, — я вот вообще крови боюсь.

Любу начало колотить, она сжалась в компактный комочек и зарылась под колкое больничное одеяло. Мертвенно бледное лицо спящей под наркозом девушки, периодически постанывавшей, казалось восковой маской. Чёрная подводка вокруг глаз лишь усугубляла впечатление. «Боже, неужели и со мной так же будет?» Старая облезлая каталка с потрескавшейся клеёнкой ждала своего часа, чтобы отвезти её на «стандартную операцию, ничего особенного, в жизни и не такое случается».

Побоявшись минут десять, Любе, наконец, надоело трястись и она вышла в коридор. В столовой народ восторженно внимал Малахову и очередной жертве его мегапопулярного ток-шоу. «Терпеть его не могу!» — скривилась девушка и пошла в туалет. В открытое окно задувал ледяной ветер, вымораживая и без того малоприятное помещение.

— Брр, — вздрогнула Люба, — что я вообще здесь делаю?

Дрожащими пальцами она набрала мамин номер.

— Мама, — она забилась в ближайшую к выходу кабинку — там меньше сквозило — и попыталась закрыть шпингалет, — мама, это я.

— Дочка? — тонкий, полный тревоги голос крепким якорем зацепил мечущееся сознание, — дочка, с тобой всё в порядке?

— Нет, — правда далась с трудом, шпингалет отсутствовал как данность, — как ты догадалась?

— Мне вчера сон плохой приснился, как будто вы с Игорем ребёнка съедаете, в ресторане под соусом бешамель.

— Да мама, — она в очередной раз поразилась её интуиции, жаль, что ей она не досталась, — мы действительно чуть не «съели» своего ребёнка.

— Как? — её голос резко сел.

— Я сейчас в больнице, — она облизала пересохшие губы, — через пять минут идти на аборт.

— Господи, — мама прочистила горло, — почему ты мне не сказала? А что Игорь?

— Прости, я постеснялась, — стыдливо опущенная голова не отображалась в телефоне, это ведь не скайп, — Игорь… Игорь просил никому не сообщать, а потом принёс деньги и сказал, что договорился с Инессой Степановной. Ну, той, что в гинекологии работает. Без очереди, пока срок не истёк.

— В общем, так, ноги в руки и домой! Вещи из вашей квартиры я потом сама заберу.

— Но, мама, а как же учёба?