даже в огромном дендрарии под стеклянным куполом — за стеной дождя сейчас всё кажется тусклым и размытым.

Окна в особняке поразительной красоты, даже полусонная от усталости и взвинченная от постоянной тревоги, я не могу не остановить на них восхищённого взгляда: тонкие диагональные рамы расчерчивают наискосок изысканные витражи. На крыше — ещё один сад, множество деревьев в огромных горшках и кадках, опутанные побегами плюща, свисающими с крыши изысканным каскадом зелени.

А вот это мне не нравится.

«Убийца без труда спрячется в зарослях на крыше».

Впрочем, поместье высшего коммандера Лахлана Грея охраняют на совесть: маги в военной форме не только сторожат все входы и выходы, но и патрулируют парк и прилегающие земли. К этому отряду, похоже, присоединился и Тьеррен.

«Что ж, будем надеяться, что крепкие ворота и опытные стражи не позволят отправить меня на тот свет раньше времени».

— Маг, — вырывает меня из тревожных размышлений терпеливая уриска.

— Прошу прощения, — торопливо извиняюсь я. — Большое спасибо.

Закинув ставший привычным походный мешок на плечо, я осторожно спускаюсь по ступенькам на землю. Не знаю, что меня ждёт, но я очень рада наконец оказаться в столице после двух дней тряски в карете.

Уриска придерживает над моей головой вощёную ткань, крепко сжав губы. Струи воды стекают женщине на плечи — хорошо, что она в плаще!

От женщины исходят волны враждебности, но, даже ощутив эту нескрываемую неприязнь, я всё равно не могу ей не сочувствовать: не представляю, каково приходится уриске в услужении высшего коммандера Лахлана Грея!

От явной недоброжелательности мне слегка не по себе, но я сосредоточенно шагаю за женщиной к ближайшему природному шатру — сплетённым ветвям перед входом в особняк. Бросив взгляд за спину, я вижу, как отъезжает карета.

Позади в золотистом тумане виднеются призрачные огни гарднерийской столицы на берегу бухты Мальторин. Приглядевшись, я замечаю тонкую зеленоватую линию — она тянется вдоль берега, по воде, на некотором расстоянии от суши, а острова Фей за ней тают во мгле.

«Что это?»

Дождь с новой силой стучит по импровизированному навесу над моей головой, будто мелкие камешки бьются о ткань — в это время года у моря часто налетают проливные дожди и грозы. Ветер треплет выбившиеся из-под капюшона пряди, и я спешу укрыться от непогоды под ветвями железных деревьев.

Даже под дождём в саду Греев трудятся закутанные в плащи уриски, а солдаты охраняют ворота.

При взгляде на урисок меня охватывает жгучее раскаяние: к концу года все они должны покинуть Гарднерию по распоряжению Совета магов, что же уготовано этим несчастным женщинам? Стыдно рядом с ними бояться за свою жизнь.

С северо-востока поместью служит оградой стена густого леса. Интересно… с той стороны военных даже больше, чем в саду.

Мы вступаем под сень ветвей железных деревьев и по выложенной камнями дорожке идём дальше. Чёрные и зелёные плиты под нашими ногами выложены особым узором: мы идём по пятиконечным звёздам благословения. Оказавшись наконец у двери с высоким арочным проёмом, я с огорчением замечаю: подол платья промок и потемнел.

Уриска распахивает передо мной дверь в опрятную гардеробную. Быстро поставив сушиться вощёную ткань, она, впрочем, даже не пытается помочь мне снять мокрый плащ.

— Маг Эвелин ждёт, — грозно шипит она и настойчиво указывает вперёд.

Мы быстро минуем несколько освещённых фонарями широких коридоров, увешанных великолепными изображениями железных деревьев в цвету. Наконец уриска останавливается перед резной дверью — искусный орнамент складывается в картину осенней охоты: гарднерийцы с луками и стрелами окружают стадо оленей.

— Ждите здесь, — слегка притопнув, будто приказывая сесть собаке, говорит мне она.

Уриска открывает одну из великолепных створок двери и проскальзывает внутрь, тут же захлопнув за собой дверь. Я остаюсь в коридоре совершенно одна.

До моего слуха долетают обрывки приглушённого разговора. Вскоре дверь открывается, снова только одна створка и ровно настолько, чтобы выпустить уриску, и женщина выходит в коридор.

— Маг Эвелин желает вас видеть, — с мимолётной коварной улыбкой произносит она, будто предвкушая наказание, которого мне не миновать. Её глаза высокомерно сверкают.

Неохотно переступив порог, я изо всех сил пытаюсь не дрожать, когда за мной захлопывается дверь.

Маг Эвелин Грей, мать Лукаса, стоит у дальней стены, повернувшись ко мне спиной.

Она смотрит в огромное, почти во всю стену, окно, окаймлённое великолепными бордовыми портьерами с тёмно-зелёными кистями. Передо мной высокая, стройная женщина в роскошном платье, у неё царственная осанка, как у тёти Вивиан.

Не в силах унять стук сердца, я опускаю походный мешок на пол у ножки первого попавшегося кресла и направляюсь в середину комнаты.

Одну из стен почти полностью занимает массивный мраморный камин, в котором бушует пламя, согревая дом в этот промозглый день. У камина выстроились удобные кресла с мягкими подушками, вдоль следующей стены тянутся книжные полки. Фонари в стеклянных плафонах на железных подставках заливают комнату тёплым светом, развеивая подступающие сумерки. Искусно расписанные очень дорогие на вид фарфоровые вазы служат великолепным украшением. Всё выдержано в традиционных гарднерийских тонах — тёмно-красный символизирует пролитую Исчадиями Зла кровь, зелёный — покорённые леса и пустоши, оттенки голубых и синих — цветы железного дерева и, конечно, чёрный — как знак угнетения и пережитых страданий.

Вдали грохочет гром.

Маг Грей оборачивается, но лишь наполовину — одна её рука грациозно покоится на высоком подоконнике — и медленно оглядывает меня с ног до головы. Удивительно красивая женщина, однако в её красоте есть нечто пугающее. Чёрное бархатное платье с высоким воротником и длинная чёрная нижняя юбка ничем не украшены. Зелёные глаза впиваются в меня, холодные и твёрдые, как куски льда. Теперь понятно, от кого Лукас унаследовал классические черты лица и неколебимую уверенность в себе. Редкая проседь в чёрных, как ночь, прядях ничуть не портит Эвелин Грей, а лишь придаёт ей особый шарм.

Рядом с такой женщиной очень трудно сохранить самообладание.

Она медленно окидывает меня взглядом, как будто смотрит на отвратительное насекомое, которое хочется раздавить, а я жду, что же мне скажут. Удовлетворив своё любопытство, маг Грей резко отворачивается, кладёт руку на тонкую талию и переводит взгляд на великолепный сад и океан за окном.

— Вы хоть понимаете, маг Гарднер, — явно с трудом сдерживаясь, произносит она, — сколько девушек отдали бы всё на свете, чтобы обручиться с моим сыном?

У меня язык прилипает к пересохшему нёбу. Как ответишь на такой вопрос? Чёрные часы над камином тоже будто бы дожидаются моего ответа, недовольно тикая в тишине.

Эвелин Грей поворачивается к окну спиной и вновь