его очарую, я справлюсь».

Может, соврать Лукасу и не получится — мы с ним связаны с магией дриад и не можем лгать друг другу, — но уж скрыть-то кое-что я смогу. Можно ведь и не говорить всей правды. Главное — добиться его расположения и защиты, чтобы выжить и в конце концов встать в ряды Сопротивления и бороться за всех, кто мне дорог.

Под небольшим навесом у входа в палатку мы останавливаемся. Один из провожатых сообщает моё имя бородатому стражу, и тот, смерив меня явно недовольным взглядом, исчезает внутри. Не самая радушная встреча, признаю. А ведь я никогда не думала, сколько народу так или иначе знает подробности нашего с Лукасом обручения. Что, если просочились слухи о том, как я сопротивлялась у самого алтаря? Как пропала неизвестно куда вскоре после церемонии? А линий, подтверждающих совершения брачного обряда, на моих руках до сих пор нет!

К тому же мои братья теперь предатели — они сбежали из Гарднерии и прячутся где-то на востоке с ликанами.

Бородатый возвращается, откидывает передо мной полотнище входа и нетерпеливым жестом приглашает войти.

О нет, я ещё не готова видеть Лукаса. Меня будто окатывает ледяной водой.

Лукас же, ещё красивее, чем прежде, сидит за массивным письменным столом в окружении военных. Судя по меткам на мундирах, некоторые из них сильные маги, не ниже пятого уровня, а несколько человек, и Лукас в их числе, одеты в старую гарднерийскую форму.

Лукас Грей неторопливо подписывает документы, выслушивает одного за другим обращающихся к нему военных, отдаёт приказы, которые тут же бросаются выполнять вестовые. От него веет силой, и каждый из находящихся в палатке явно относится к коммандеру с подобающим уважением.

Внутри тепло и сухо, пылает бездымная печка, однако я никак не могу унять дрожь.

Если Лукас меня и заметил, то никак этого не показывает: ни словом, ни взглядом, ни жестом. Я даже не чувствую его магических линий! Его линии огня и земной магии закрыты, спрятаны от окружающих. Такому искусству управлять собой можно только позавидовать. Мне ещё учиться и учиться…

Едва сдерживая бурлящие чувства, я скромно стою почти у самой стены, ожидая знака приблизиться. Другие мужчины ведут себя так же, как Лукас, то есть отводят взгляд, делают вид, что меня попросту нет.

Я разминаю застывшие под дождём руки, и снова мне бросаются в глаза линии обручения, такие же, как у Лукаса. И опять в памяти встают неприятные картины обручения, Лукас прижимает мои ладони к алтарю, священник бормочет едва различимые слова заклинания, которое связывает нас с Лукасом навеки.

И ещё я вспоминаю дядю.

Дорогого и любимого дядю Эдвина.

Его мучили, держали в тюрьме и, в сущности, довели до смерти такие же солдаты, как те, кто сейчас окружает меня в этой палатке. Они убили бы и Рейфа с Тристаном, если бы добрались до них конечно.

И Айвена тоже убили бы.

В груди разрастается ненависть к гарднерийской армии, и прогнать это чувство совсем не просто. Мой взгляд мечется по палатке от одной фигуры к другой, от одной волшебной палочки к другой, от деревянного стула к стулу, не упуская из виду даже подпорок из горной ели, на которых держится палатка.

«Пусть моя волшебная палочка далеко, — мысленно бормочу я, — но мне много и не надо — всего лишь кусочек дерева. Какой угодно, пусть старый, сухой… подойдёт любая щепка… и я спалю здесь всё адским пламенем, уничтожу вас всех, до последнего!»

Пока я верчу головой и стреляю глазами в поисках чего-нибудь деревянного, палатка пустеет, и вот я уже почти одна.

Рядом с Лукасом стоит только один военный. Юноша встречается со мной взглядом, и в его глазах вспыхивают искорки — он узнал меня! Высокий, суровый на вид, с правильными аристократическими чертами лица, этот воин обладает сходной с Лукасом хищной аурой. Судя по пяти серебряным полоскам на мундире, он тоже маг пятого уровня.

Лукас ставит подпись ещё на нескольких листах и передаёт их юноше.

— Можешь идти, Тьеррен, — говорит он, продолжая читать лежащие перед ним документы.

Тьеррен дежурно кланяется и украдкой бросает на меня ещё один взгляд.

Маг на меня не смотрит, он стремительно шагает к выходу, так что тёмный плащ развевается за спиной.

Вот мы с Лукасом и наедине. Кроме нас, в палатке, никого.

Надо бы выдавить улыбку и парочку притворно-льстивых замечаний, но ярость выжгла меня, отняв силы. Да и знакомая тяга говорить Лукасу только правду, наследие дриад, даёт о себе знать. Не в силах пошевелиться, я молча стою, охваченная ненавистью, и только до боли сжимаю кулаки.

Отложив перо, Лукас откидывается на спинку стула и поднимает на меня ледяной взгляд зелёных глаз.

— Чего ты хочешь, Эллорен?

«Я тебя ненавижу. Ненавижу!»

Я несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки, будто пытаясь стереть с пальцев линии обручения.

— Я вернулась. Хочу остаться с тобой.

Каждое слово даётся с огромным трудом, наверное, полностью скрыть пожирающее меня бешенство не удаётся.

Лукас прищуривается и презрительно фыркает, снова склоняясь над письменным столом. Подписав ещё несколько документов, он поднимает голову и с усмешкой осведомляется:

— Что, кельту ты уже надоела?

В порыве исступлённой ярости я поднимаю вверх руки, обратив ладони к Лукасу: мои линии обручения невредимы — вот доказательство моего целомудрия!

Лукаса, похоже, мой жест не впечатляет, но, когда наши взгляды встречаются, его лицо темнеет от гнева, а магический огонь ощутимо тянется ко мне.

— Я спросил, чего ты хочешь, — мрачно напоминает он.

— Мне нужно где-то жить, — отчаянно говорю я, мысленно ругая себя за глупость.

«Так нельзя. Прекрати говорить ему одну только голую правду! Очаруй его, вынуди тебя защитить!»

Старательно придав лицу непроницаемое выражение, я поясняю:

— Мне… я готова занять своё место рядом с тобой.

Слова сочатся, будто густой, липкий сироп. Ничего не выходит. Я всё равно говорю правду, если не с помощью слов, то интонацией.

— Коммандер Грей, прошу прощения, но вынужден вас прервать…

Тьеррен в чёрном длинном плаще заглядывает в палатку, не снимая с головы мокрого от дождя капюшона.

— Прибыл лейтенант Браулин, — покосившись на меня, докладывает маг.

— Пусть войдёт, — приказывает Лукас, будто позабыв о моём существовании. — Наш разговор с магом Гарднер окончен.

«Как? И это всё?» У меня противно кружится голова.

— Но… Лукас, я…

— Выведите её, — коротко приказывает Лукас, не удостоив меня даже мимолётным взглядом.

— Лукас, — хрипло выдавливаю я, силясь собраться с мыслями, а Тьеррен настойчиво тянет меня наружу.

Как унизительно! Смаргивая злые колючие слёзы,