Франческа ожидала, что декан помрачнеет, услышав столь диковинную просьбу. Во взглядах стоящих позади него целителей сквозило недоверие, двое даже затеяли спор. Однако, к её удивлению, и без того довольное лицо декана просияло.

– Не поручить ли проректору созвать комиссию по расследованию этого дела? Мы начали бы с опроса старших врачей в отделениях, составили бы список морских божеств, которые могут быть замешаны…

Франческа внутренне содрогнулась. Она успела позабыть, как неторопливо вращаются академические круги. Но раз уж напросилась, делать нечего. Она кивнула.

– Премного вам благодарна, магистр.

– А пока создаётся комиссия, мы с вами могли бы осмотреть лечебницу. Думаю, вы будете сильно впечатлены тем, сколького нам удалось достичь благодаря средствам, выделенным Звездопадом нашему ордену.

Таким образом, Саруна предпочёл обойтись без помощи иксонской короны, обратившись за финансированием напрямую к Совету Звездопада. Ей следовало это предвидеть. Не то чтобы Франческа была против пожертвований общественным лечебницам, скорее наоборот, но у неё имелись куда более насущные вопросы.

– Вы очень любезны, магистр, – сказала она. – Как вы, без сомнения, знаете, моя предтеча проходила практику в этой лечебнице много… очень много лет назад. Так что можете быть уверены в моей полной поддержке.

Неутихающий спор за спиной Саруны заставил Франческу выразительно замолчать. Потом она продолжила.

– Тем не менее у меня есть срочное политическое дело, которым я должна заняться вместе с мужем и дочерью…

Ей вновь пришлось прерваться: спор в толпе вспыхнул с новой силой. Текстуальный мозг Франчески вскипел, представив ландшафт возможных вариантов будущего. Спор оказался долиной между холмами времени, по которой она могла спуститься и попасть на перекрёсток, где и встретилась бы с незнакомым морским божеством.

– Прошу меня извинить, – сказала она, подходя к спорщикам, – но не могли бы вы, уважаемые магистр и магистра, поведать нам о сути вашей дискуссии?

Молодая женщина с тёмной кожей и ещё более тёмными веснушками и бледный пожилой мужчина с отвисшими щеками подняли головы, застыв под внимательными взглядами окружающих.

– Извините нас, госпожа, – сказал брылястый старик. – Мы с моей ученицей обсуждали один любопытный казус, – они с молодой женщиной быстро переглянулись.

– В данный момент… – начал, было, Саруна, но Франческа не дала ему закончить.

– Магистра, – обратилась она к молодой женщине, – расскажите нам об этом казусе.

Молодая целительница, явно смутившись, посмотрела на Франческу, потом перевела взгляд на старика. Тот едва заметно кивнул головой. Ученице этого оказалось достаточно, чтобы преодолеть страх публичного выступления. Закусив губу, она повернулась к Франческе.

– Это случай смерти роженицы, возможно, связанный с вашим таинственным морским божеством.

– Само собой, временами в нашей лечебнице имеют место прискорбные события, – быстро вставил Саруна. – Как и в любой другой…

Франческа жестом остановила его.

– Магистр, я нисколько не сомневаюсь в качествах вашего заведения. Однако мне бы хотелось узнать об этом конкретном случае. Представьтесь, госпожа, – добавила она, обратившись к молодой женщине.

Та покраснела.

– Магистра Ннека Убо из Айбадана. Я заработала капюшон волшебницы в Астрофелле, клерикальную практику прошла в Порте Милосердия, здесь прохожу первый год обучения родовспоможению.

На Франческу нахлынули воспоминания: шероховатые волоски на только что показавшейся младенческой головке; её собственные руки на ней, разворачивающие ребёнка к низу, так, чтобы высвободить из влагалища верхнее плечико; затем новый поворот, уже вверх, – и освобождается нижнее плечо; и вдруг в твоих руках оказывается горячий, скользкий, целёхонький новорождённый, издающий крик, который до него издавали все новорождённые мира; мать, продолжающая плакать, только теперь от радости; и, может быть, слёзы отца, до того мужественно сносившего всю процедуру. Поздравляю, думала она всякий раз, поздравляю, что каким-то чудом новый человек вышел из твоего чрева, не убив ни тебя, ни себя. Франческа всегда ощущала это победой. Кроме тех случаев, когда терпела поражение. Горькие поражения: мертвый младенец, мёртвая мать. Рожать и рождаться – опасное дело. Как странно заведено в этом мире. Она припомнила, как стала матерью сама. Появление на свет Леандры прошло идеально, на всё про всё – каких-то пять часов. Проблемы начались… несколько позже.

Франческа очнулась от задумчивости и улыбнулась юной акушерке.

– Что же, магистра Убо, ваш первый год, должно быть, уже подошёл к концу. Много ли младенцев вы успели привести в наш мир?

– Сто семнадцать естественных родов, в том числе пять при тазовом предлежании плода и две пары близнецов. Пятьдесят шесть родов посредством хирургического чревосечения.

Франческа кивнула.

– Я содрогаюсь при одной мысли о том, как мало вам удаётся спать. А теперь скажите, почему, по-вашему, мне следует знать об этом случае смерти роженицы?

Магистра Убо несмело покосилась на других целителей, но продолжила.

– Две ночи назад меня разбудили сообщением о том, что в Новой Деревне у беременной на тридцатой неделе начались преждевременные роды. Я собрала всё необходимое и поспешила туда, однако обнаружила Низкие ворота ещё запертыми. За ними, завёрнутая в одеяла, лежала на земле женщина. Она сказала, что её, мол, только сейчас принесли к воротам мужчины, затем сразу ушедшие. Когда мне, наконец, удалось пройти в ворота, я обнаружила бледную молодую женщину с обильным вагинальным кровотечением. Послала за носилками, а сама провела двуручное исследование, надеясь найти задержку отделения плаценты, вызвавшую кровотечение. Затем приступила к маточному массажу. И тут… – магистра запнулась, словно в сомнениях. – У меня образовалась резаная рана.

– Что-что? – переспросила Франческа.

– Рана на моей зондирующей руке.

– Вы порезались о её матку?!

– Прибыли носилки, и мы понесли женщину в лечебницу. По пути она сообщила, что пять часов назад родила доношенного и здорового мальчика. Впрочем, сознание у неё было спутано. Она не знала, что в дальнейшем случилось с ребёнком, и плакала. Когда я спросила, где она живёт и есть ли у неё родственники, которые смогут ей помочь, она пришла в сильное возбуждение и начала умолять меня не задавать ей вопросов. Я обратила внимание, что женщина одета в широкое платье, характерное для верующих Дома Подушек.

– Дома Подушек?

Магистра закашлялась, издав серый звук.

– Ну… храм в Новой деревне, посвящённый божественной совокупности Митуне, покровительствующей чувственной любви.

– Понятно. Продолжайте.

– К сожалению, ни мои действия, ни помощь старших коллег не смогли остановить кровопотерю. Сразу после полуночи женщина ушла в иной мир.