Но Марка не надо было учить послушанию и смирению. Поэтому ответил он искренне и без промедления:

– Да, сэр. Обещаю. Даю слово.

Кент улыбнулся и поднес свой стакан к стакану Марка. Они чокнулись.

– Вот и договорились. Но тебе еще предстоит пройти испытания. Миссис Паладин пока еще далеко. Довольно для каждого дня своей заботы. – При этих словах Марк разинул рот, а Кент усмехнулся. – А что? Думаешь, только вы, Христовые, читаете вашу Книгу?[5]

В этот миг Кент в глазах Паладина вознесся на пьедестал, я это прямо-таки увидела. Кент тоже это увидел и явно остался доволен.

– Нет-нет, не вздумай обращать меня в свою веру, – предостерег он. – Я много чего читаю. Я читаю книги о живописи – но я же не художник.

– Да, сэр, – счастливо выдохнул Марк. – Нет, сэр.

Я решила, что мне пора, попрощалась и ушла к себе. Поэтому не знаю, о чем они еще разговаривали. Я нисколечко не устала: от коктейля мне стало так хорошо и чуть вело в сторону. Но обо всем, что случилось, мне надо было написать Учителям. Или хотя бы сделать запись в дневнике. Когда пишешь на бумаге, думается лучше.

Войдя к себе, я сразу отворила Путь, и явился Ча. Если отправить его к Учителю Кедо, он успеет обернуться к рассвету. В Монастыре, в одном из потайных святилищ, есть постоянный Портал – через него Гончие могут приходить и уходить когда захотят. Для нас этот Портал – жизненная необходимость.

В любой момент на нас может обрушиться массированная атака, и тогда у монастырских Охотников не будет времени открывать отдельные Порталы и впускать Гончих. Жалко, что постоянный Портал – довольно сложная конструкция. Чтобы его создать, нужно не меньше девяти Охотников, или Магов, или и тех и других. И его надо постоянно подзаряжать манной. А то я бы непременно соорудила такой у себя в гостиной.

Ча оглядел меня и довольно фыркнул: «Пожалуй, надо тебе пить почаще. А то ты много напрягаешься». «Да ну тебя! – мысленно хихикнула я в ответ. – Хотя учитель Кедо с тобой бы согласился. А вот остальные Учителя вряд ли». «Кое-кто согласился бы», – заверил меня Ча. Впрочем, я и сама это знала. Но не стала отвечать и погрузилась в изучение своих бумажных записей.

У меня есть переплетенная книга с чистыми страницами. И я почти каждый вечер веду в ней записи от руки, дедовским способом. Если кто прочитает – не страшно: ничего сверхсекретного я там не пишу. Поэтому если кому взбредет в голову порыться в моих записях и даже пофотографировать какие-то страницы – то на здоровье. Это всего-навсего дневник, где я пересказываю, что случилось за день на Охоте. Но когда я пишу в этой книге, это помогает мне лучше формулировать мысли. И составлять послания Учителю Кедо тоже. Поэтому я, перед тем как сесть за письмо в Монастырь, копаюсь в своих манускриптах.

Ча был уже тут, и я прихватила книгу, листок бумаги, который заранее там припрятала, и уселась на постели. Поглядывая в раскрытый на коленях дневник, я принялась последовательно излагать все свои приключения. Написала и про нагов, и про погибшего Псаймона, и про приказ от псайкорпуса о неразглашении – и так до самого побега Аса. А в книгу я внесла запись о сегодняшней тренировке с Паладином, Молотом и Гвоздем.

Положив дневник на тумбочку у кровати, я дала приказ выключить свет и под покровом темноты и одеяла передала Ча послание.

Заснула я, прижавшись к нему. С тех пор как Ас вырвался на свободу, я частенько так засыпала. Меня время от времени мучили кошмары. Обычно я оставляла Письмена гореть на полу. Если Ча убеждался, что кошмары мне не грозят, он спрыгивал с постели и уходил в Потусторонье, а Письмена исчезали сами. А сегодня он так унесет послание.

И эта мысль меня согревала. А еще меня согревала мысль, что, если даже мне не ответят сию же минуту, у меня есть возможность обсудить все с лучшими Охотниками и Чародеями во всем мире. Не говоря уж о том, что это люди, которым я всецело доверяю. И впервые за двое суток я заснула крепким безмятежным сном.

На следующий день Ча привел стаю в водосток, и я по его глазам сразу поняла: у него для меня ответ. Потому что вид у него был на редкость многозначительный. Он долго мерил меня выразительным взглядом, а потом соизволил едва заметно кивнуть.

«Срочное?» – спросила я.

«Нет, – отозвался он. И зевнул, пока мы выстраивались в наш обычный боевой порядок. – Отдам где-нибудь, где не будет потаенных взоров».

«Потаенные взоры» – это он, естественно, о камерах. В водостоке нетрудно найти место, где их нет. Камер много там, где несут дозор рядовые Охотники, а тут, под Узлом, их размещают на довольно большом расстоянии друг от друга. До того как начались всякие странности, водостоки считались безопасным местом, поэтому снимать тут было, по сути, нечего. Охотники сюда не захаживали – только полицейские да персонал из сервисного обслуживания.

В этом секторе мы еще не были, но он примыкал к тому участку, где мы обнаружили тело Псаймона. Любопытно, подумалось мне: а вдруг там что-то осталось?

Могло и остаться. Если Псаймона убили с помощью магии, то скорее всего магические следы не выветрились. Правда, псайкорпус мог специально вызвать Мага, чтобы избавиться от следов.

– Вот дурочка, – вслух упрекнула я себя.

Что за бред я тут сочиняю?! Конечно, псайкорпус вызвал Мага, и там уже ничего нет. Это же не дикие Жители, не мелюзга какая-нибудь. Это псайкорпус. А у них все схвачено. И вообще, мысленно одернула я себя, надо думать об Охоте, и не отвлекаться на глупые фантазии. А то, чего доброго, потеряю бдительность и нарвусь на неприятности.

Сегодня в туннеле не было и следа воды. И сыростью совсем не пахло. Бетон был сухой и такой чистый, будто выскобленный. Я присмотрелась и поняла, что его действительно выскоблили как мочалкой всякой всячиной, которую в бурю несло по водостоку. Кажется, сегодня Охота опять не задалась.

«Ничего страшного, – заверил меня Мирддин. – Когда тебя вызывают за Великие Ограды, мы пируем, как короли».

Со мной Мирддин и Гвалхмай беседовали довольно часто. А вот как у них было с Асом – это вопрос. «Великие Ограды» – это Барьеры. Между прочим, неплохое название.

Хорошо, что Мирддин меня успокоил. Я ведь постоянно переживаю из-за Гончих. Все-таки у меня очень большая стая, наверное, им не всегда хватает манны. Но раз Мирддин так говорит, видимо, можно не переживать.

«Мирддин, а вы часто разговаривали с Асом?»

Мы уже начали свой путь по водостоку, и Мирддин оглянулся на меня через плечо.

«Нет, – раздалось у меня в голове. И в этом «нет» слышалась какая-то грусть. – Он приказывал – мы подчинялись. Разговаривали мы мало».