Я помотала головой:

– Мои Гончие наткнулись на тело, однако я тут же отозвала их, и, надеюсь, они не особо повредили следы.

Псаймон хмыкнул:

– Гончие меня не интересуют. – Слово «Гончие» он произнес пренебрежительно, словно речь шла о собаках. – Если ты сама не совалась к… телу… меня это вполне удовлетворит.

«Вполне удовлетворит»? Вот как у них принято рассуждать о мертвом – может, даже и убитом! – товарище! О женщине, которая служила бок о бок с ними! Мне и при первой встрече этот тип показался холоднее ледышки, а сейчас мне подумалось, что у него в венах не кровь, а ледяная вода и все чувства отморозились намертво. Мне совершенно не нравилось, как он на меня смотрит. Как на неудобную персону… или на козла отпущения. Я уже про себя радовалась, что не стала приближаться к телу.

И он еще так произносил слово «тело», что у меня мурашки бегали по спине.

Надо сказать что-нибудь обыкновенное.

– Я сожалею о вашей утрате. Уверена, эта Псаймон была достойным членом вашего сообщества и заслуживает долгой и светлой памяти, – бесстрастно произнесла я и вызвала транспод.

Псаймонский транспод уже был тут. И этот тип мог бы предложить меня подбросить. Хотя я бы все равно вежливо отказалась. Еще не хватало сидеть с ним впритирку в тесной кабине.

– Благодарю, – так же бесстрастно откликнулся Псаймон. – И на сей раз те же предписания, Элит-Охотница. Никому ни слова.

Ему даже в голову не пришло, что, если кто-то званием выше нас с ним, скажем мой дядя, прикажет мне говорить – я заговорю.

Ладно. Может, это чтобы я не распускала слухов? Но нет, он же прямым текстом сказал: «Никому». А это значит… никому. Даже дяде. Это плохо. Насчет этого Псаймона у меня внутри шевелилось скверное предчувствие, очень скверное. Положим, одного мертвого Псаймона я обнаружила по чистой случайности. Но вот я обнаруживаю второго – и никакой случайностью тут явно уже не пахнет. Поэтому Псаймон будет держать меня в поле зрения и разглядывать как букашку под лупой.

Свой краткий ответ я проговорила очень-очень осторожно – на случай если псайщит и моя мантра подкачают.

– Поняла, – сказала я, ни капли не покривив душой. Я в самом деле поняла. Подчиняться ему я не собиралась, но понять-то я все поняла.

Он принял мой ответ за чистую монету. Не сказав ни слова, Псаймон уселся в транспод и умчался. А тут как раз и мой транспод подоспел. Меня охватило несказанное облегчение оттого, что Псаймон отвязался. Поэтому в трансподе я откинулась на подушки и ни о чем не думала.

Я вернулась в штаб, отрапортовала и пошла к себе изучать, что я там наснимала. Сначала я хотела прокрутить все на видэкране, но решила, что, пожалуй, не стоит. Если Псаймоны следят за каждым моим шагом, возможно, у них есть доступ ко всему, что я выношу на большой экран. Поэтому обойдусь перскомом.

Я прокручивала ролик, но без особых результатов. Все по-прежнему выглядело так, словно женщина пришла в водосток и рухнула там замертво. Никаких признаков насилия или чего бы то ни было. Никаких доказательств того, что тело туда принесли. Никаких царапин на стенах. Никакого следа, что тело волокли. Оно лежало в такой позе, которая красноречиво говорила: женщина стояла, потом колени у нее подогнулись, и она упала. И волосы…

Погодите-ка…

Я увеличила на маленьком экране кадр с головой. Ага, вот она, странность. Волосы у женщины были белые. Не блондинистые, не крашеные тем же способом, каким Искра красится в розовый. Нет, это были седые волосы старухи. И лицо – насколько я могла его разглядеть – было морщинистое, кожа тонкая, дряблая, какая бывает обычно у стариков.

Она была старая. И… очень тонкая. Присмотревшись, я увидела, что одежда немного великовата. А под одеждой как будто только кожа да кости. Конечно, если человек такой старый и немощный, он может в любой момент свалиться и не встать. Но зачем ее, старую и немощную, понесло в водосток?!

Я до этого не видела старых Псаймонов. Охотники, если доживают до преклонных лет, идут в наставники или в резерв. А куда деваются пожилые Псаймоны? Уходят на пенсию? Или переходят на сокращенный график? Или с возрастом их дар не слабеет, а, наоборот, крепнет – и тогда отправить пожилую женщину в водосток преследовать кого-то чрезвычайно опасного как раз нормально.

А вдруг псайкорпусу ветераны вовсе не нужны? Вдруг это то, что Псаймоны творят со своими стариками? Запихивают их в водосток и оставляют там на верную гибель. С ума сойти.

А первый Псаймон – он тоже был старый? Я не помнила. Надо спросить дядю, хотя не факт, что он в курсе. А нет ли у меня, часом, ролика про первое тело? Не помню, чтобы я что-то осознанно снимала… Но и чтобы осознанно не снимала, тоже не помню. Сейчас пороюсь в перскоме. От возбуждения у меня покалывало в затылке. Может, спросить Мирддина? Впрочем, он тоже вряд ли вспомнит. У Гончих о людях всегда довольно причудливые воспоминания, потому что, судя по всему, для них не важно, как мы выглядим внешне.

Потом меня посетила странная мысль: а может, рассказать обо всем Джошу? Если какой-то неведомый злодей убивает Псаймонов, он имеет право знать! А если кто-то похищает старых Псаймонов и заталкивает их в канализацию, чтобы они там бродили, пока не упадут замертво… И об этом ему тоже знать нелишне. Или Джош и так все знает, но мне не говорит, а если я ему скажу… М-да, конфуза не миновать.

Перском ожил и загудел, напоминая, что мне пора на тренировку с Марком, Молотом и Гвоздем. Если я не хочу привлекать внимание псайкорпуса, нужно жить нормальной жизнью. Я наспех заправилась протеиновым напитком из охладителя, переоделась в тренировочный костюм и поспешила в зал.

– Да чтоб тебя, парень! – Молот согнулся пополам, упершись ладонями в колени. Он морщился, словно пробежал длиннющий кросс. – По-моему, ты готов. – Он бросил взгляд на оружейника. Тот стоял, привалившись к стене и скрестив руки, а я стояла рядом почти в такой же позе. – Скажи, Кент?

– Готов, пожалуй, – подтвердил Кент, и я еле сдержалась, чтобы не просиять. – Пройдет, если только не налажает.

Паладин переводил взгляд с Молота на оружейника и обратно, вероятно думая, что они шутят.

– Нет, правда, что ли? – просипел он. – Серьезно?

Оружейник покачал головой:

– Несерьезно я б и говорить не стал. Да. Правда. Серьезно. Арену я приказал подготовить еще на прошлой неделе. Хочешь еще поупражняться или покончить с этим поскорее?

– Покончить поскорее? Завтра? – прошептал Марк, как будто боясь, что Кент передумает.

– Ну да. – Кент отлепился от стены, приблизился к Марку и от души хлопнул его по плечу. От такого хлопка любой бы покачнулся. А Марк не шелохнулся. – Я все организую. Если не будет общего вызова, твои испытания назначаются на завтрашнее утро.