Но иногда, когда они отыскивают пропавших, люди уже мертвы.

А бывает, что им все же не удается никого найти.

Они не найдут Давида Брауна, и всем присутствующим это былоясно задолго до начала поисков. С появлением Руфи их мысли слились в одну.Инстинктивно все они знали, что Давид находится в радиусе не более семи миль,что он схватился руками за голову и кричит от боли. Он должен слышать и знать,что они ищут его…

Нет, Давид Браун не исчез. Он просто был… не-здесь.

Но в городке уже начался «танец лжи», и они никогда непризнались бы себе в заведомой тщетности поисковой суеты.

Лжи становилось все больше.

Эта ложь была весьма серьезной.

Все они знали это. Даже Руфь Мак-Косленд.

Когда сгустились сумерки, количество участвующих в поискахрезко увеличилось. Новость распространялась быстро — даже слишком быстро.Казалось, все население городка собралось на заднем дворе дома Браунов.

— Ты думаешь, он в лесу, Руфь? — спросил Кейси Тремейн.

— Должен быть там, — устало ответила она. Ее голова вновьразболелась. Давид был (не-здесь) в лесу так же, как и Президент СоединенныхШтатов Америки. Точно так же…

Сумерки еще не до конца окутали их, и Руфь увидела, чтоБрайен Браун закрыл руками лицо и отвернулся от остальных. Некоторое время всемолчали, потом Руфь сказала:

— Нам нужно побольше людей.

— Полиция штата, Руфь?

Она увидела, что все они смотрят на нее. Все, и эти взглядыбыли тяжелей каменной глыбы.

(нет, Руфь, нет) (никаких чужих людей, мы позаботимся обэтом) (нам не нужны чужие до тех пор) (до тех пор, пока мы не сменим старуюкожу на новую) (и не «превратимся») (если он в лесу, мы услышим, когда онпозовет) (позовет мысленно) (никаких чужих, Руфь, ради твоей собственной жизни)(мы все любим тебя, но никаких чужих) Эти голоса в ее голове слились в могучийхор; она огляделась и увидела только темные силуэты и белые лица, в этот моментмало напоминавшие человеческие. У скольких из вас еще остались зубы? —истерически подумала Руфь Мак-Косленд.

Она открыла рот, ожидая, что вместо слов вырвется стон, ноголос ее звучал нормально и естественно:

— Не думаю, что стоит вызывать полицию прямо сейчас, верно,Кейси?

Кейси, слегка удивленный, взглянул на нее:

— Думаю, ты права, Руфь.

— Отлично. Генри… Джон… и все остальные. Звоните всем, комуможно. Нам нужно не менее пятидесяти человек с факелами хорошо знающих лес. Нехотелось бы, чтобы еще кто-нибудь потерялся.

По мере того как ее голос креп, страх улетучивался. Онидоброжелательно смотрели на нее, а когда она закончила, бросились обзваниватьсвоих соседей и знакомых.

— Руфь?

Она оглянулась. Рядом с ней стоял Ив Хиллмен, дедушкапропавшего мальчика. Его седые волосы ворошил ветер. Он выглядел встревоженными испуганным.

— Хилли опять теряет сознание. Его глаза открыты, но… — Онне договорил.

— Мне очень жаль, — тихо сказала Руфь.

— Я отвезу его в Дерри. Брайен и Мэри, разумеется, останутсяздесь.

— Почему не положиться на доктора Варвика?

— Мне кажется, в Дерри будет лучше, вот и все. — Ивнепроницаемо глядел на Руфь. Его глаза, старческие и слезящиеся, были почтибесцветными. Бесцветными, но в них светилась мысль! И Руфь внезапно поняла, чтоего мысли она не может прочитать совсем! Что бы ни происходило здесь, в Хейвене,Ив, как и друг Бобби, оставался не подвержен никакому воздействию! Он знал опроисходящем вокруг, но сам не был частью этого происходящего.

Она была счастлива от своего открытия.

— Думаю, его лучше увезти из городка, а, Руфи?

— Да, — медленно сказала она, думая об этих звучащих в ееголове голосах, шепчущих, что Давид не-здесь, и отгоняя от себя это наваждение.Конечно, он здесь. Разве они не люди? Люди. Люди. Но…

— Да, думаю, ты прав.

— Ты могла бы поехать с нами, Руфи.

Она долго смотрела на него, прежде чем спросила:

— Хилли что-нибудь сделал, Ив? Я прочитала его имя в твоейголове — и больше ничего, только это. Оно светится, как неоновая надпись.

Он без всякого удивления кивнул, как будто было нормально,что она, Руфь Мак-Косленд, сумела прочитать его мысли.

— Может быть. Он сделал то, что сделал. Но сейчас… ну,словом, он жалеет о содеянном. Если так, то это не его вина, Руфи. То, чтопроисходит сейчас в Хейвене… все дело в этом.

Скрипнула дверь. Руфь увидела Аппельгейта и еще несколькочеловек у него за спиной.

Ив быстро взглянул на них и вновь обратился к Руфи.

— Поехали с нами, Руфь.

— И бросить мой город? Не могу.

— Ладно. Если Хилли сможет вспомнить…

— Свяжись тогда со мной.

— Если сумею, — вздохнул Ив. — Они могут помешать мнесвязаться с тобой.

— Да. Я знаю, что могут.

— Люди собираются, Руфь, — вмешался Генри Аппельгейт,окидывая старика недружелюбным взглядом. — Много отличных парней.

— Хорошо, — бросила Руфь.

Мгновение Ив невыразительно смотрел на Аппельгейта, потомотошел. Через час Руфь, отправившая людей на поиски и ожидавшая первыхрезультатов, увидела, как его старая машина отъехала от дома. На переднемсидении едва виднелся крошечный силуэт — Хилли.

Удачи вам обоим, — подумала Руфь. Как бы ей хотелось вместес ними скрыться от этого кошмара!

Когда автомобиль исчез за холмом, она увидела человектридцать мужчин и женщин стоящих по обе стороны дороги. Они стояли неподвижно итолько смотрели (с любовью) на нее. Опять ей показалось, что их силуэтыизменяются, теряют человеческие очертания; они «превращаются», становятсячем-то таким, для чего она даже не может подобрать название.

— Чего остановились? — с излишней строгостью набросилась онана них. — Идите! Постарайтесь найти Давида Брауна!

Они не нашли его ни в эту ночь, ни в понедельник. БоббиАндерсон и ее друг тоже принимали участие в поисках; раскопки на ферме старогоГаррика на время приостановились. Друг Бобби, Гарднер, выглядел слабым, больными истощенным. Руфь удивилась, что с ним произошли такие перемены. Ей дажезахотелось отослать его домой, но Гарднер держался, и она не решилась.