Естественное разделение внутри предприятий и прочих учреждений между специалистами с разным опытом, которые заняты разными задачами, тоже ограничивает контакты одних людей с другими, имеющими иную подготовку. На предприятиях сама планировка этажей играет большую роль — ведь от нее зависит, кто с кем будет общаться на постоянной основе. Это принимают во внимание архитекторы, работая над любыми проектами — от внутренних дворов в жилых комплексах до офисных рабочих пространств.

А еще люди предпочитают жить в окружении знакомой и близкой им культуры. Иммигрируя в другую страну, они выбирают те районы, где другие люди говорят на их языке, отмечают их праздники и придерживаются их религии. Кроме того, большинство иммигрантов сильно зависят от друзей и родственников в новой стране, и те помогают им найти жилье и работу и вообще освоиться в новой среде. Часто эти связи объединяют новоприбывшего с более ранними волнами иммиграции из его же родного города. Переселяясь в США, европейцы даже выбирали места с климатом, похожим на климат их родных краев, а еще они задумывались о том, чтобы местные отрасли соответствовали их собственным профессиональным навыкам. Земледельцы, выращивавшие пшеницу, поселялись на Великих равнинах, а мясозаготовщиков привлекали Чикаго и Омаха с их скотопригонными дворами. Шведы ехали в Иллинойс, Айову, Висконсин и Миннесоту, норвежцы — в Дакоту и Монтану, немцы — в Иллинойс, Нью-Йорк, Висконсин и Пенсильванию, поляки — в Чикаго, и так далее. Много лет Чикаго оставался городом с самым многочисленным польским населением в мире, уступая место лишь Варшаве.

Социальные сети — настолько важные первоначальные спасительные артерии, что, как выясняется, они в значительной мере отражают иммигрантское наследие даже спустя столетие. Пронизанные тесными связями этнические общины, формировавшиеся в период наиболее бурной иммиграции, в конце XIX — начале XX веков, до сих пор несут на себе особый отпечаток. В каком-нибудь округе США плотность ирландского или итальянского населения в недавнем прошлом до сих пор служит на удивление точным предсказателем числа дружеских связей на Facebook между этим округом и сегодняшними Ирландией или Италией. В местности, где проживает всего на 1 % больше людей, чьи предки приехали из какой-либо страны, сегодня на 1/3 % больше фейсбучных дружеских связей с этой страной{144}.

Помимо того, что иммигранты-земляки стараются селиться поближе друг к другу, людям вообще нравится жить по соседству с людьми, с которыми их объединяет нечто важное. Например, не столь уж секретный секрет успеха Силиконовой долины состоит в том, что ее населяют очень образованные люди. 13 % людей, живущих в Пало-Альто, — обладатели научной степени, и сюда не входят жители кампуса Стэнфордского университета (там живут многие сотрудники его факультетов, но он не является частью Пало-Альто). В соседних городах — Маунтин-Вью и Купертино — тоже живет большое количество высококвалифицированных и опытных специалистов. Чтобы обнаружить другие города с подобной долей высокообразованных жителей в населении, обычно нужно искать студенческие города или поселки городского типа, где живет весь преподавательский состав и многие выпускники университетов, вроде Дейвиса в Калифорнии или пригородов вроде Бруклайна в Массачусетсе, который находится неподалеку от MIT и Гарварда. Частью своего успеха Силиконовая долина обязана тому свободному обмену идеями, который происходит там буквально повсюду, в чем легко убедиться, просто послушав случайные обрывки разговоров в любой местной кофейне. Эрудиция и опыт перемещаются вместе с рабочей силой, которая свободно переходит из одной компании в другую. Поток идей, информации и инноваций, а также соответствующей культуры превращают Силиконовую долину в идеальное место для человека, который задумается о том, где разместить новую технологическую компанию{145}.

Помимо информационных потоков, существует и еще более мощный симбиоз, заставляющий концентрироваться в одном месте высокотехнологические компании и высококвалифицированных специалистов. Крис Захариас, основатель стартапа под названием SearchQuant, прежде чем создать собственную компанию, работал на Netscape, Efficient Frontier, Omniture, Yahoo и Triggit. И в такой профессиональной биографии нет ничего необычного. Современные компании, особенно связанные с высокими технологиями, появляются и исчезают быстро. Если бы эти компании были рассредоточены по всему миру, то их сотрудникам приходилось бы каждые несколько лет переезжать на большие расстояния. Это дорого бы обходилось и самим сотрудникам, и в конечном итоге фирмам. Живя же в Силиконовой долине, человек может работать на компанию, которая вскоре исчезнет, но при этом он может быть уверен, что его возьмут в новую компанию, всего в нескольких милях от его дома, еще до того, как прежняя компания закроется. Поскольку и сотрудники-технари, и компании стекаются в Силиконовую долину, сама концентрация людей с похожими интересами и схожим образованием становится еще более мощным фактором, притягивающим новичков, так что в итоге людям, строящим серьезную карьеру в области высоких технологий, становится просто трудно найти себе работу или начать дело в каком-либо другом месте.

Такая картина наблюдается не только в Силиконовой долине, тот же эффект дает о себе знать в Голливуде, где издавна обосновалась американская киноиндустрия, а финансовая элита сконцентрирована в больших городах — Нью-Йорке, Лондоне, Токио, Сингапуре и Шанхае. Таким образом, еще одной силой, стоящей за гомофилией, выступает стремление людей, работающих вместе и обладающих схожими профессиональными навыками, селиться поближе друг к другу. Есть и другие аспекты географического расположения, которые дополнительно усиливают гомофилию.

В 2005 году Нобелевскую премию в области экономики получил Томас Шеллинг — за фундаментальный вклад в понимание проблем конфликта и кооперации с помощью анализа в рамках теории игр. Одним из его многочисленных глубоких достижений стало открытие поразительно простой и вместе с тем неочевидной силы, скрывающейся за феноменом сегрегации.

Существование в городах сегрегации по таким признакам, как этническая принадлежность и уровень доходов, очевидно даже для случайного наблюдателя. Это форма гомофилии, и среди многих определяющих ее сил есть те, о которых мы говорили выше.

Однако Шеллинг указал на то, что даже небольшие перекосы в приоритетах по отношению к национальности соседей могут оказывать огромное влияние на жизнь людей. Созданная Шеллингом модель оказалась на удивление прочной. Она вызвала к жизни множество последующих вариаций и исследовательских работ{146}.

Модель Шеллинга устроена вот как. Люди разделяются на разные группы в соответствии с этнической, религиозной или кастовой принадлежностью либо согласно каким-то сочетаниям этих параметров. Чтобы не усложнять картину, давайте рассмотрим пример, в котором люди либо «однотонные», либо «клетчатые». Я буду называть их семьями, живущими на условной решетке. У каждой семьи — до восьми соседей, они занимают квадраты, непосредственно прилегающие к их собственному квадрату (примыкая к их сторонам — выше или ниже — или располагаясь на диагоналях). У каждой семьи имеются свои предпочтения относительно этнической принадлежности их соседей. Семья довольна, пока не менее трети ее соседей той же национальности, что они сами.