Тем же летом в Хельсинки в галерее Gallerie Aspis продавались работы Сальвадора Дали, очень похожие на экспонировавшиеся в Wanha Satama. На улицах встречались рекламные объявления выставки скульптур Дали в городе Юва.

В Управлении полиции Хельсинки ситуация накалялась, но ресурсов недоставало, поскольку основная часть следователей ушла в отпуск. Юрки Сеппяля рассказывает: «В то время у нас работал один надзиратель, родным языком которого был французский. С его помощью мы быстро связались с парижскими следователями. Мы попросили их допросить Гольденберга. Французы спросили, почему бы нам самим не приехать провести допрос — дело было, по их мнению, довольно запутанным.

Однако для этого была нужна санкция прокурора, которую следовало официально запросить через Интерпол. В тот же день мы отправили нужные документы в офис Интерпола в Хельсинки, откуда бумаги переслали во Францию. Мы быстро получили санкцию французского прокурора и были готовы отправиться в путь, однако наш начальник, ранее поддерживавший этот план, отменил поездку в Париж. Он сказал, что вопрос можно решить в порядке административной взаимопомощи, поэтому допрос Гольденберга провели парижские полицейские.

Впоследствии я услышал, что возможной причиной для такого решения была моя якобы неуверенность в появлении Гольденберга на допросе. Но это не так, поскольку Гольденберг заверил меня и французских коллег, что придет. У него действительно была веская причина это сделать, ведь его имущество было конфисковано в Финляндии, и на допросе он должен был сообщить, какие именно произведения принадлежат ему».

Сеппяля хорошо запомнил обыск в хранилище Минккинена на улице Калеванкату. Он рассказывает: «Там был такой беспорядок и так пыльно, что мне приходилось надевать респиратор, поскольку у меня аллергия на пыль. Я не ожидал увидеть такое: все представленные на выставке работы были аккуратно обрамлены, здесь же творился хаос. Везде были беспорядочно навалены папки. На столах разложены картон, рамы и паспарту. На полу разбросаны те же самые графические работы, которые на выставке продавались за тысячу евро. На них были различные неразборчивые подписи Дали — они выглядели так, словно Минккинен сам в подпитии тренировался в подделке подписей. Мы обнаружили багет, такой же, как и те, что использовались для обрамления выставленных работ. В углу лежал старый матрас и стопка из автомобильных шин».

В июле я написал статью о подделках Минккинена в газете Ilta-Sanomat, а в августе сделал десятиминутный репортаж для Poliisi-TV (передачи финского телеканала TV-2). Работа дала мне возможность ознакомиться с архивами газеты и государственной телерадиокомпании Yleisradio. Для подготовки статьи в Ilta-Sanomat я полетел на встречу с комиссаром уголовной полиции, специализирующимся на подделках произведений искусства, в Штутгарт. Этот богатый и ухоженный город в Южной Германии известен своим заводом Mercedes-Benz. Отсюда можно быстро добраться до Швейцарии, Франции, Люксембурга и Бельгии; также неподалеку находятся Италия, Австрия и Чехия. Именно поэтому Штутгарт, кроме всего прочего, еще и подходящая площадка для наблюдения за международной арт-торговлей.

Следователь Эрнст Шёллер, бородатый мужчина лет пятидесяти, за десять лет до нашей встречи начал расследование, в ходе которого рядом со Штутгартом было обнаружено две с половиной тысячи поддельных литографий якобы работы Дали. В итоге расследование извилистым путем привело в Нью-Йорк. В кабинете Шёллера висела фальшивая картина «под Пабло Пикассо», а также стоял великолепный деревянный шкаф, конфискованный у фальсификаторов. Продавцы утверждали, что шкафу сотни лет, однако он оказался новоделом. Покупатель заплатил за него €100 000.

Шёллер показал мне множество поддельных литографий. Некоторые из них напомнили мне произведения, которые я видел на выставке Дали в Хельсинки. Он также продемонстрировал солидные, обтянутые кожей папки — в них торговцы представляли фальшивые работы и сертификаты подлинности клиентам. При этом следователь выражал удивление, что некоторые люди по-прежнему верят таким сертификатам: «Если кто-то способен прекрасно подделать живопись масляными красками или графическую работу, то весьма вероятно, он сумеет сфабриковать и сертификаты подлинности, которые намного легче сфальсифицировать, чем сами произведения». Шёллер напомнил, что часть авторов подделок — профессионалы в издательском деле.

Завершив необходимые допросы, криминальная полиция Хельсинки не сочла, что Эркки Юхани Минккинен, его сын Томи, бывшая жена и помощник в подготовке выставки Мика Сирен могут запутать следствие. Поэтому Минккинена освободили из изолятора, чтобы он ожидал начала судебного разбирательства дома — в то время он жил неподалеку от старого Оперного театра (теперь — Александровский театр).

Конфискация выставки и последовавшая за ней бурная реакция СМИ и общества единым махом раскрыли реальную природу арт-бизнеса Минккинена, который он вел десятилетиями. Юрки Сеппяля так рассказывает о единственном посещении Минккиненом отделения полиции после освобождения: «Минккинен приехал на такси. Он покрасил волосы и плотно надвинул на глаза кепку. Казалось, он не хотел, чтобы его узнали, выглядел удрученным и потерянным. Минккинен снова заговорил об обыске в его квартире и возмущался тем, что полиция может так свободно заходить в жилище граждан». От разных людей я слышал, что Минккинен, производивший впечатление джентльмена, не всегда был настолько утонченным, как старался показать себя. У него была сильная алкогольная зависимость, и он был способен выпить много, но умел скрыть даже тяжелое похмелье. В то же время в состоянии опьянения он вел себя совершенно сумасбродно, например, когда у него были деньги, он мог начать швырять банкноты в ресторане. На некоторых сделках Минккинен действительно немало зарабатывал, однако тут же все тратил. Он мог заказать частный самолет и улететь на нем с друзьями в Испанию. В подпитии начинал грубо приставать к людям, которые его заинтересовали. Мне говорили, что ему был даже запрещен вход в некоторые рестораны рядом с его домом. Однако к моменту следствия из-за больших долгов все имущество Минккинена было конфисковано.

Во время подготовки статьи для Ilta-Sanomat я нашел в архивах две любопытные заметки от марта 1987 года о старой галерее Минккинена.

В первой из них рассказывалось, как из галереи были украдены 27 произведений тиражной графики и одна деревянная скульптура французского художника Виктора Вазарели (1906–1997). Суммарная стоимость похищенных работ составила около 300 000 финских марок (около €92 000). Виновным в краже оказался школьник. Когда его задержали, мальчик рассказал, что побывал на выставке, а работы украл позже, потому что хотел подарить их своей подружке. К сожалению, часть произведений в ходе преступления была уничтожена. Согласно этой заметке, опубликованной в среду, секретарь Виктора Вазарели должна была прибыть в Финляндию в субботу для ознакомления с ситуацией.