Но и те, и другие правы лишь в том, что заблуждаются, потерявшись в собственных фантазиях.

Бог есть то, что не в состоянии познать человек. Там, где есть люди, Бога нет. Бог начинается тогда, когда заканчивается все человеческое, и люди просто не в силах пересечь эту границу.

Для этого хоть на мгновение, но необходимо стать Богом…»

С первыми лучами солнца я поднял своих бойцов и выделил им пятнадцать минут на завтрак и сборы. Мне еды не требовалось.

Пока они питались, я осмотрелся. Местность относительно безопасна, судя по виду и моим ощущениям. Потому бойцы и уплетали содержимое пищевых пакетов в открытую, подняв щитки своих шлемов.

Мне употреблять обычную пищу не было нужды, Другой иначе, по-другому получал свою питающую жизненную энергию. К тому же я ненавидел армейский продуктовый пакет… но, наблюдая, с каким удовольствием мои спутники уплетают «быстроразогретую» еду, я понял, что сейчас и сам с удовольствием проглотил бы кусок модифицированного мяса, ставшего горячим в специальной упаковке.

Голода я не испытывал, но внезапное острое желание почувствовать вкус пищи во рту затмило разум. Профессор Сноу предупреждал меня о том, что твердую пищу можно даже и не пытаться пробовать. Выпить – это сколько угодно и что угодно, а вот обычную еду моему энергетическому телу не осилить. Экспериментировать с приемом пищи перед посторонними я не хотел, поэтому решил просто ретироваться, а осмотр местности послужил вполне подходящим предлогом.

Территория за колючей проволокой, как всегда, казалась заброшенной землей, наспех покинутой людьми, но это только на первый взгляд. Внимательно присмотревшись, можно было разглядеть множество странностей, не поддающихся обычному логическому объяснению.

Покинутые на произвол судьбы машины в большинстве своем сгнили от времени. Обожающие поглощать металл фермиты не забредали в эти края, словно для них они табуированны, так что кучи металлолома спокойно ржавели под открытым небом. А вот несколько грузовиков, стоящих чуть правее дороги, уже с той стороны ограды, выглядели как новенькие. Но подходить к этой уцелевшей технике я бы не советовал никому из живущих.

Это «неразрушение» касалось и некоторых придорожных столбов, большинство из которых покосилось от времени. Электрохимическая коррозия вздула бетон, оголив поржавевшую арматуру, фонари освещения на верхушках этих опор давно пришли в негодность либо вовсе отсутствовали. Однако кое-какие из столбов освещения стояли идеально ровно и выглядели как вчера привезенные с завода-производителя. Несмотря на то что электрических проводов между столбами не было и в помине, с заходом солнца фонари на этих уцелевших конструкциях преспокойно светились, как в былые времена.

Вот они, зримые и бесспорные признаки окружающей ирреальности…

Все эти необъяснимости нужно было обходить стороной, и это я знал не понаслышке, а по собственному горькому опыту. Некая сила, дарующая «вечную жизнь» этим неживым предметам, несла только смерть для всех остальных.

На этом убийственные сюрпризы не заканчивались. Живая растительность местами буйно разрослась, напоминая оазисы в пустыне, но эти «острова жизни» также несли только смерть всему настоящему живому. Нам предстояло обойти все эти абнормальные участки стороной. Подвалы, ямы и любые углубления в земле также таили в себе скрытую угрозу.

Монстров в поле зрения видно не было, и опустевший город, к которому уводила дорога с КПП, казался безжизненным, хотя я точно знал, что это не так. Кроме уже известных разновидностей мутантов, здесь водились с виду обычные домашние животные – кошки и собаки. Эти создания также были порождениями Ареала.

Бывшие любимцы людей, неожиданно появлявшиеся в местах, где раньше жили люди, представляли собой ужасную опасность, их тем более не стоило подпускать к себе. Но все это было не самым главным. Важнейшим для выживания аспектом при вступлении на территорию изначальной Зоны Посещения являлся собственный настрой. От внутреннего состояния впрямую зависело внешнее состояние, то есть параметры и свойства окружающей среды.

– Нельзя переступать границы старой «отчужденки» с какими-то требованиями или плохими мыслями, все это может привлечь зло, пришедшее из того, чуждого мира. Сталкер не должен ничего желать и стремиться, только так можно пройти незамеченным, – так учил меня Рыжий Олень, и я был полностью согласен с незабвенным наставником. Уж кто-кто, а старый бродяга пустыни РэдХарт знал, как ходить по Ареалу и оставаться живым…

Вот об этом я и говорил, инструктируя своих армейских спутников, хотя прекрасно понимал, что если кому-то и суждено остаться здесь, никакие инструктажи не помогут. Заканчивая давать наставления, я объявил готовность к выходу одну минуту.

– Еще раз повторю, бойцы, запомните первейшее сталкерское правило. В Ареале нужно идти так, как будто тебя в нем нет и никогда не было, – назидательно завершил я. – А если вам суждено выбраться из этой переделки живыми, помните мой совет: никогда никому не рассказывайте о том, что здесь с вами было.

Они молча усваивали сказанное мной, споро производя проверку экипировки.

– Я иду первым, вы ждете на месте, – продолжил я, после чего попрыгал на месте, традиционно тестируя, чтобы ничего не звякало на мне. – Но как только позову, идете за мной след в след по одному…

– Да, сэр, мы все поняли и готовы выступать, – ответил за всех Флэш, и я мысленно отметил, что, когда новичок в Ареале говорит, что все понял, это плохая примета, но не стал пугать этих новых смертников, повернулся и неторопливо пересек периметр Невадской Зоны Посещения. Обнаруженной последней из имевшихся шести на тот период, потому неудивительно, что пронумерованной соответственно.

Отступать уже было нельзя. Точку пересечения периметра я приглядел заранее. Здесь ограждение практически сгинуло под неумолимыми ударами времени, а значит, периметр на этом участке находился в нашем измерении, а не в чужом. Чутье не подвело меня, и переход обошелся без каких-либо происшествий, а это уже было добрым знаком. Ареал по-прежнему благосклонен ко мне, и я это чувствовал. А вот сказать то же самое о моих спутниках, терпеливо ожидавших с той стороны ограды, я пока не решился бы…

Металлическая гайка с привязанной к ней белой ленточкой была у меня все время, и я, как того требовала сложившаяся традиция, торжественно достал ее из потайного кармана и бросил – на удачу. Гайка, пролетев по пологой параболе, упала возле покосившегося столба освещения, третьего от ворот. Ничего экстраординарного не случилось, и я, продвинувшись вперед не по прямой, а чем-то вроде зигзага, подобрал указатель безопасного пути и спрятал его в карман, до следующего подходящего случая.

Этот метод мог определить только самые простые абнормали, возникшие в Ареале, и полагаться на него не стоило, но таков был обычай, которому меня научил РэдХарт. Такая себе своеобразная дань уважения первым сталкерам, которые, кроме гаек с ленточками и крепких нер-вов, фактически ничего и не имели и тем не менее возвращались живыми. Проходя там, где множество других экспедиций, оснащенных самой продвинутой аппаратурой, бесславно полегли.