Только в пути я поняла, что такое прощание останется с нами еще на два дня, ведь завтра у меня нет занятий в городе…

Отец не читал романа, но после объяснений Дорджеста, что это главная роль, поздравил от всей души. Мама весь вечер ходила по дому со словами «моя доченька в главной роли. Звезда спектакля». Мне же от ее слов становилось еще хуже.

На следующий день меня снова ждали новости.

Как добропорядочный оборотень, я должна радоваться, но почему-то во мне не было даже намека на радость. Новость отца о том, что с сегодняшнего дня я буду «стажироваться» в дозоре, была принята мной совершенно спокойно, как само собой разумеющиеся.

Дорджест меня немного пожурил за такое равнодушие. Вечером у меня был подробный инструктаж. Сегодня дозор возглавлял сам Дорджест, и инструктаж проводил он же. Я целый час до этого потратила на то, чтобы перестать думать и о спектакле, и о Маркусе, по которому дико скучала.

— Ребята, у нас новичок. Встречайте! — проговорил Дорджест.

Всех я прекрасно знала. Дозорный патруль состоял из восьми оборотней, каждый из которых отвечал за свой определенный сектор. Каждому из них было за двадцать два года, вес они уже закончили колледж. Кстати, точно такие же патрули есть и в колледжах. Наши оборотни традиционно поступают в три колледжа США, поэтому, никогда не бывает патруля состоящего из одного оборотня.

— Ламия, ты сегодня будешь патрулировать со мной. Вампиры редко подходят близко к нашей деревне, поэтому боевое крещение у тебя будет не скоро, — продолжал Дорджест.

Остальные тоже добавили что-то, кто подколку, кто наставление, кто дружеский совет или приветствие. Я их поблагодарила. Я стажер, а это значит, что меня еще не признали полноценным оборотнем, способным защищать клан. Только после прохождения боем это случиться.

Я направилась за Дорджестом. Он был моим наставником и учителем. Я должна была запомнить все, о чем мне он говорит.

С одной стороны я не видела ничего сложного: быть внимательной, верть головой на 360 градусов, принюхиваться к каждому дуновению ветра, ведь он может принести запах врага, и так далее. Но с другой стороны ничего особенного не было вокруг.

Я хорошо знала эти места, поскольку не впервые здесь бегу. Вот дерево, в корнях которого застрял лисенок, и которого я вытаскивала. Вот полянка и камень на ней, к которому я приносила пищу для зверей и птиц. Все здесь было родным, и никаких изменений я не видела.

Патруль прошел вполне спокойно. Уже в десять минут третьего я вернулась домой (ночь была поделена на две половины по четыре часа: с 22 00 до 02 00 и с 02 00 до 06 00).

Дозор был почетной обязанностью каждого оборотня в деревне и не только. Мы ведь призваны защищать людей от кровососущих тварей — вампиров! С этого дня мне предстояло через ночь патрулировать округу, пока не пройду боевое крещение.

Четверг встретил меня солнцем и хорошим настроением. Отец поздравил меня с моим первым в жизни дозором прямо за завтраком. Это было приятно. Похоже, что моя жизнь стала налаживаться: я помирилась с отцом, мы хоть как-то начали находить общий язык, я влюбилась и мне ответили взаимностью. Что еще нужно?

«Влюбилась» — прозвучало в моей голове собственное невысказанное вслух слово.

Точно! Теперь я могу на девяносто пять процентов утверждать, что это любовь, настоящая любовь, а не моя иллюзия или неверное восприятие окружающей действительности. Я все правильно воспринимаю! Я люблю Маркуса Тортона!

На этой радостной и счастливой ноте я провела весь день. Встреча с Маркусом прошла восхитительно. Мы снова гуляли по улочкам городка, держась за руку. Нас нисколько не смущали завистливые взгляды прохожих. Только внимательное наблюдение Катрин мне дико не нравилось. Но рядом с Маркусом я не могла думать о ней. Пусть завидует!!!

Жизнь потекла своим чередом. Я была счастлива! И как только такое возможно? Я получила все, что хотела и сразу: отец признал меня уравновешенным оборотнем, позволил быть в дозоре (в то время как ни Филу, ни Лоренцо этого еще не было позволено), и самое замечательное это Маркус.

Через пару недель я все-таки смогла обнять его, не причинив ему лишних неудобств или боли. Его же прикосновения ко мне были крепкими, но нежными.

Наш первый полноценный долгий поцелуй состоялся еще через неделю. Самое прекрасное ощущение в жизни — это нежные уверенные губы любимого, его трепещущее дыхание и лучезарная улыбка. И хоть при этом моему организму могла грозить остановка сердца или потеря сознания от недостатка воздуха, это было замечательно! Жизнь прекрасна…

Полтора месяца моего счастья омрачали лишь небольшие, но вполне ожидаемые, неудачи с ролью. Каждое занятие было репетицией спектакля. За одно занятие мы успевали прогнать несколько сцен, специально, чтобы никто не бездельничал.

Так вот самым большим огорчением миссис Руппен были наши с Маркусом сцены неприязни (гордые и надменные сцены общения Элизабет Беннет с Фицульямом Дарси), но хуже всего нам с Катрин удавались сцены сестринской любви.

Думаю, что миссис Руппен уже десять раз успела пожалеть, что именно нам отдала эти роли. И надо сказать она попыталась исправить ситуацию, поменяв ролями Моник с Катрин. Вот это был удар!

Девушка краснела, бледнела и снова краснела от ярости. Конечно, потерять вторую женскую роль по значимости в романе, это жестоко. Зато миссис Руппен была очень рада нашим с Моник успехам, Хотя с Маркусом ничего не изменилось. Ну, не могли мы играть ненависть друг к другу, когда нас переполняют нежные чувства!

Самым ужасным днем в этом году стало для меня второе марта.

Маркуса отец заставил помогать ему в церкви, поэтому после занятия танцами я осталась свободна. Не спеша я отправилась в наше кафе перекусить, чтобы хоть как-то скоротать время до автобуса.

— Скучаешь? — раздался мерзкий и наглый голосок Катрин. Ее сердце сейчас билось несколько медленнее, чем обычно. Она успокоилась? Или в предвкушении? Чего она от меня ждет или хочет?

— Что тебе надо? Здесь полно свободных столиков, — в том же роде ответила я. Просто удивляюсь, как она могла запросто выводить меня из себя.

— А что так грубо? Я просто поговорить с тобой пришла, пока есть возможность, — само спокойствие.

— О чем? — не стала я протягивать это сомнительное удовольствие общения с Катрин.

— Как не доброжелательно, — помотала она головой, — а я ведь пришла раскрыть тебе глаза! Помочь!

— Неужели? — усомнилась я в искренности ее намерений.

— Да. Разговор будет долгий. Чаю не предложишь?

Я прищурилась. Ну, не вызывает она у меня доверия. С самого начала она показалось мне подозрительной и не приятной. Что ж, придется ее послушать.

Я подняла одну руку вверх и щелкнула пальцами, не произнеся ни слова. К нам уже через несколько секунд подбежал официант.