ощупывал. Первый раз трансформировавшийся оборотень? Вряд ли, первый оборот происходит ещё в детстве, крайне редко в отрочестве или ранней юности, этот же зверь, чувствуется, уже зрелый и самостоятельный. Заколдовали или прокляли? Тогда бы он не стал убегать от людей, наоборот, со всех лап бросился бы в деревню к целителю. Чёрный оборотень, ставший зверем под влиянием внутренней тьмы или жажды крови? Ну, тогда бы поляна сейчас пестрела бы кровавыми потёками, а на траве висели ошмётки человеческой плоти. Да и Светозар бы без проблем уловил исходящую от зверя тьму. Я больше не могла терзаться неизвестностью и потеребила оборотня за рукав:

— Что думаешь?

Святогор сначала искренне, пусть и нецензурно, ответил и лишь потом, сообразив, что рядом с ним не привычный ко всему некромант, а нежная (лестно, право слово) ведьмочка, сконфуженно буркнул:

— Ерунда какая-то.

Я согласно кивнула. Да, зверь невиданный подкинул нам немало загадок, мы так и не смогли понять, кто это, откуда он взялся, что ему было нужно на поляне и, самое главное, чего от него ожидать. Добро, хоть изображение запечатлеть получилось, а значит, охранные амулеты я всё-таки смогу сделать. Надеюсь, это чудо-юдо мохнатое не умеет облик менять, иначе моей защите будет ломанная медяшка в базарный день.

Святогор ещё немного порыскал по поляне, пинком сшиб пару, уж не знаю, чем не угодивших ему грибов и повернулся ко мне:

— Возвращаемся?

Я согласно кивнула, нам на поляне больше нечего было делать, хотя судя по огорчённо вытянувшемуся лицу оборотня, он считал иначе. А может, огорчился из-за неудачной вылазки в лес? Кто знает…

Деревня встретила нас шумным многоголосьем хлопотливого осеннего дня, жаркой поры заготовок на зиму. Из печных труб к серо-голубому небу бодро струился пахучий дымок, скрипели колодезные ворота, у реки в специально обустроенном плёсе перекликались полощущие бельё девки, тоскливо мычали коровы, сетуя то ли на жёсткость осенней травы, то ли на надвигающиеся морозы, когда даже носа из хлева нельзя будет высунуть. Одуряюще пахло свежим, только-только из печки, хлебом, всевозможными соленьями и вареньями, которые предприимчивые хозяйки варили прямо на улицах под небольшими навесами. Сероглазая девушка с толстой, с мужскую руку, не меньше, косой и полной корзиной наливных яблок, проходя мимо нас зарделась, улыбнулась и протянула Святогору яблочко. Оборотень от угощения отказываться не стал, яблочко в румяный бочок демонстративно поцеловал, за пазуху спрятал, а потом ловко из рук ещё пуще раскрасневшейся девицы корзину забрал. Негоже, мол, такой прелести тяжести носить, чай, для этого и добры молодцы найдутся. Красавица хихикнула робко, мягко от руки загребущей, за талию обнять норовящей, увернулась и поплыла по дороге аки лебёдушка, слегка покачивая бёдрами. Святогор потянулся за ней словно тень, даже не посмотрев в мою сторону. Вот ведь юбочник! Я обиженно фыркнула, повернулась крутенько, только коса по ветру свистнула и отправилась домой, каблучками постукивая.

Прежде, чем приступить к созданию защитных амулетов, делу ответственному и требующему максимальной сосредоточенности, мне нужно было избавиться от внутренней занозы, лишающей меня покоя и безмятежности. Совесть, которой, как утверждают злые языки, ведьмочки лишены напрочь, непрестанно напоминала мне о нашей со Светозаром ссоре. Конечно, некромант сам виноват, его подозрения были оскорбительны, да что там, до крайности возмутительны, но я тоже повела себя не самым лучшим образом: вспылила и даже ударила вместо того, чтобы всё спокойно объяснить. Я крепко, до белизны костяшек, стиснула пальцы, глубоко вздохнула и направилась в лечебницу, горячо моля все силы света и тьмы, чтобы там не было слишком много жаждущих целительской помощи. Увы, высшие силы решили проигнорировать мои мольбы (или я была недостаточно убедительна?), в коридоре пациентов было даже больше, чем вчера, когда мы вломились в лечебницу вместе со Всеведой и её коровой. Моё взбудораженное предстоящим объяснением воображение успело нарисовать мой молниеносный полёт за дверь с приземлением головой вниз в какую-нибудь канаву, но к моему искреннему удивлению пациенты не бросились грудью на защиту заветной двери к целителю. Наоборот, приветливо заулыбались, почтительно расступаясь, а уже знакомый сливоносый мужчина с неистребимым запахом перегара, шатаясь и держась за ручку, чтобы не упасть, распахнул передо мной дверь и даже попытался изобразить нечто вроде поклона. Я поспешила юркнуть в кабинет, пока галантный кавалер, которого штормило, словно корабль в сильный ураган, не рухнул на меня. Не хотелось бы почувствовать себя лягушкой, придавленной деревом.

Светозар, что радует, был в кабинете. И не один (а вот это уже печально, я не сторонница публичных покаяний). Я растерянно замерла на пороге, переводя взгляд с некроманта на скособоченную старушку, которая при виде меня расплылась в приветливой, капельку лукавой улыбке и зашамкала:

— Проходи, деточка, не смущайся, можешь смело считать, что меня тут и нет. Я бы с удовольствием дала вам возможность поворковать наедине, да прострел проклятый ходить мешает, пока я до двери доползу, уж завечереет.

— Я, наверное, лучше в коридоре подожду, — я смущённо потянулась к ручке двери, но Светозар, до этого вполне успешно изображающий соляной столп, наконец отмер:

— Подожди.

Я с готовностью остановилась, со смесью смущения, тревоги и любопытства глядя на некроманта, который, и это было заметно, тоже чувствовал себя не в своей тарелке.

— По поводу утра… — Светозар замолчал, яростно потёр щёку, — в общем, я… ляпнул не подумав. Забыл, что для вас, ведьм, отношения — это очень серьёзно… — некромант покосился на старушку, старательно прикидывающейся частью обстановки, — ну, что вы, поддавшись порыву, даже дар потерять можете. А потому для вас нет и не может быть оскорбления страшнее, чем… — Свет кашлянул, с ноги на ногу переступил, — подозрение в легкомыслии.

Если бы не ручка двери, за которую я вовремя схватилась, то я бы, наверное, села бы прямо там, где стояла. Во-первых, Светозар не стал обижаться, а попытался разобраться в том, что произошло. Более того, разобрался, докопался до истины! А во-вторых, не стал откладывать непростое для него объяснение, сказал всё, причём так, чтобы в глазах пациентки меня не скомпрометировать! О, светлые силы, благодарю вас за счастье встретить такого мужчину!

Светозар молчал, с напряжённым ожиданием глядя на меня, а я даже рта раскрыть не могла, лишь смотрела на него во все глаза, восторженно прижав ладошки к груди. И да, мне тоже нужно было извиниться, только слова легкокрылыми бабочками порхали у меня в голове, категорически отказываясь не только складываться в предложения, но и просто останавливать свой полёт. На помощь мне пришла старушка, о которой я, признаться, даже позабыть успела.

— Кхм-кхм, ты меня прости, касатик, — бабушка мягко