– Да пожалуйста, – сказал Мазур ему в тон. – Онмне, в конце концов, не брат родной и, в отличие от девушки, не сексуальныйпартнер… Дело твое. Дашь десять, пусть будет десять. Между нами, мальчиками,для него и столько будет манной небесной… Но без него, как ни прикидывай, необойтись. Так что волоки его сюда, и будем все вместе договариваться.

– Делов-то, – хмыкнул Ковбой. Встал и, отогнув полог,высунулся наружу. – Паша, бородатого сюда приволоки живенько, бегом,бегом, кому говорю!

Мазур перевел дыхание. Пока что все задуманное шло гладко.

Шансы невелики. Собственно говоря, у них есть единственныйшанс…

Все за то, что Лаврика они не связали и, уж конечно, необыскали, иначе Ковбой держался бы совершенно иначе. Ну, допустим, связали. Всеравно это лучше, чем ничего. Трое, пусть даже связанных, спецов против одного втесной палатке – тут, как говорится, возможны варианты. Это единственный шанс,и нельзя его не использовать. Потому что нет другого выхода. Подыгрывать Ковбоюочень уж рискованно – он далеко не дурак, черт его маму ведает, что он там себевыдумал в качестве подстраховки. Не та ситуация, когда можно играть. Палец врот положишь – всю голову откусят.

Снаружи послышалось энергичное топанье и окрик:

– Шагай, шагай, корявый!

В следующий миг полог распахнулся, и в палатку, ободренныйто ли толчком, то ли пинком, влетел Лаврик. К неописуемой и тщательно скрытойрадости Мазура, конечности его были совершенно свободны. И понятно почему. Вего личине никто не усомнился. Лаврик, при похабной бороденке и очечках,выглядел сломленным, раздавленным, не венцом творения, а тварью дрожащей. Усугубляяэто впечатление, он заискивающе улыбнулся:

– Чем могу…

– Примостись вон в уголке, – едва покосившись на него,холодно распорядился Ковбой. – Гарнитуров тут нет, на полу посидишь, небарин, – и повернулся к Мазуру. – Сердце мне вещует, что начать намнужно, как цивилизованным людям и полагается…

Мазур прекрасно видел, как Лаврик взмыл с корточек. Стольбесшумно, целеустремленно и хватко, что показалось на миг, будто он раздвоился.Оттолкнулся левой ногой, в перевороте оперся на правую, поменяв траекторию иположение тела, ребром ладони припечатав Ковбоя так, что послышался сухойдеревянный стук, перехватил обмякшее тело, перелетая через него, вырвал изножен кинжал-плавник…

Как в доподлинные старые времена, когда они окаянствовали вдалеких экзотических краях, – не подкачал, упырь старый…

Лезвие сверкнуло у Мазура меж щиколоток, единым махомперехватив веревки. На миг замерев в совершенно не свойственной человеку позе,Лаврик прислушался к происходящему за стенами палатки – то бишь к полномуотсутствию чего-либо происходящего, – в два счета разделался с веревкамина запястьях, потом над самым ухом у Мазура что-то мерзко скрежетнуло – этоЛаврик, надо полагать, отпер наручники острием ножа. И, отвернувшись, занялсяКатей.

Мазур тоже не терял ни секунды. Он выхватил из-под спальникасвой пистолет, снял с предохранителя и, пользуясь имевшимися в распоряжениисекундами, проворно запрыгнул в камуфляжные штаны. Воевать в одних трусахкак-то неудобно и неловко – а вот обувью пока что можно и пренебречь…

– Вяжи сучонка, – шепотом, сквозь зубы распорядилсяЛаврик.

Мазур огляделся, увидел моток веревки, от которой как раз иотхватывали куски, чтобы спутать их с Катей. Моментально управился сбесчувственным Ковбоем, тяжеленным, тихонечко постанывавшим. Недолго думая,зажал ему пальцами нос и в распахнувшийся рот забил в виде кляпа собственныеноски, первое, что попалось под руку, – садизм, конечно, но ничего другогов пределах видимости не имеется.

Поднял голову. Катя уже торопливо натягивала на себякамуфляж, и Мазуру понравилось выражение ее лица – никаких намеков на дамскиеистерики и вообще посторонние эмоции, наш старый упырь умеет подбирать кадры…

В общем, все в порядке. Те, что снаружи, ничего не должнызаподозрить. Ковбой их предусмотрительно держал в отдалении и не велелнавязывать свое общество, а дисциплинка у него, похоже, налажена. Ни черта,прорвемся… Благо оружие из палатки никто не уносил, вон оно, в полном комплектеи неприкосновенности…

Ковбой шевельнулся. Несколькими энергичными жестами Лаврикобъяснил Кате задачу, и она, кивнув, расположилась с автоматом у входа. Мазурна миг расслабился, радуясь ее счастливому избавлению, но тут же прогналэмоции, потому что расслабляться было рано, веселуха продолжалась…

Перевернув Ковбоя на спину, Лаврик непринужденно уселся емуна грудь, поигрывая ножом. Мазур стоял рядом, вполглаза наблюдая за входом впалатку и держа ушки на макушке. Вокруг, как он ни прислушивался, стоялаблагостная тишина, только на кухне, судя по звукам, та дебелая бабища возиласьс посудой, – ее, конечно же, изменения жизни никак не коснулись, при любыхпереворотах и вообще смене власти, в огромной империи дело происходит или внебольшом лагере гробокопателей, обслуга вроде поварих, лакеев и прочихпривратников как ни в чем не бывало остается на прежних местах, при прежнихзаботах, потому что жрать победителям хочется столь же часто и вкусно, какпобежденным…

В глазах Ковбоя, Мазур видел со своего места, появилосьвполне осмысленное выражение. Как и следовало ожидать, сытая физиономия первымделом перекосилась от ярости – вполне объяснимо в его положении, будемвеликодушны, – он дернулся, отчаянно пытаясь выпихнуть языком Мазуровыноски, не стоячие, конечно, но и не похожие на крахмальную манишку…

Лаврик точно рассчитанным движением вмазал ему по скулетыльной стороной руки с ножом:

– Ты, жопа с ручкой! Лежать тихонечко, не дергать ни единойпсевдоподией! Я кому сказал?!

И с отрешенной, вполне равнодушной физиономией выставилжутковатый ножище так, что Ковбой, дернувшись самую чуточку, непременнонапоролся бы на кончик лезвия глазным яблоком. А поскольку пленник уже, каквыражаются психиатры, был полностью ориентирован во времени и пространстве, тосговорчиво замер. И все равно Лаврик добавил для пущей надежности:

– Дернись у меня – и получится из тебя Лихо одноглазое… Ну,ты, сука, уяснил свое печальное положение? Во всей его трагическойбезнадежности? Если уяснил, моргни!

После секундного промедления Ковбой старательно зажмурился.

– Отрадно видеть, – хмыкнул Лаврик. – Лежи, сука,как эмбрион, и осознавай себе потихонечку, что я с тобой могу сделать, потрохсучий…

– Антоша, слушайся дяденьку, – тихо посоветовалМазур. – Он людей убивал, когда ты еще в пионерском галстучке бегал икошек мучил. Уловил? Тебя еще в проекте не было, когда мы с ним жмуриковштабелями клали…

Он немного перегнул палку ради красного словца и лишнегоэффекта – насчет пионерского детства Ковбоя все правильно, хронологиясовпадает, но в те времена, когда Антоши еще не было в проекте, они с Лаврикомбыли не более чем сопливыми курсантами. Ничего, кашу маслом не испортишь, как ишлюху – минетом…