В офис она пришла сама, Аверин появился значительно позже, и во взгляде, брошенном на Катю, отражалась такая боль, что она физически ее ощутила, и даже согнулась, как от удара. Некоторое время еще на что-то надеялась, но когда Аверин со всеми попрощался и покинул офис, последняя надежда улетела в распахнутое окно бабочкой-однодневкой.

Звонок домофона полоснул по нервам, вспоров тишину пулеметной очередью. Катя посмотрела на часы — начало первого ночи, на ум тут же первым пришел Аверин. Точно он, если только никто не перепутал квартиры в четверть первого, или никто из соседей среди ночи не оказался без ключей, или... Конечно, она не спала, ждала Клима и когда снимала трубку, отчаянно желала услышать знакомый голос, в то же время страшась его услышать.

— Кто?

— Это я, открой… — послышалось отрывистое. Катя распахнула дверь и замерла, он ввалился, тяжело дыша, непохожий на себя, взъерошенный, будто наэлектризованный. Легкий, едва уловимый запах алкоголя смешивался с таким же легким сигаретным запахом.

— Клим, ты что, пешком шел?

— Пешком. Байк оставил на проспекте, он там заглох, а сам к тебе.

— Ты запыхался…

— Я спешил, Катенька, — обхватил и сдавил с такой силой, будто задался целью выжать из нее весь воздух. Зарылся в волосы и прошептал сипло: — Не могу без тебя…

Это была самая странная ночь за все время их отношений. Впервые Клим не думал о ней, а брал себе все, остервенело выжимал без остатка, с трудом балансируя на тонкой грани, чтобы окончательно не рухнуть в черную дыру одержимости. Кате оставалось только подчиниться, да ее и не спрашивали, она ввинчивала пальцы в рельефные мышцы спины, потому что сегодня они были просто каменными. И сам Аверин казался ей мощной скалой, нависающей, вминающей, впечатывающей, она пыталась оттолкнуть его руки, сдавливающие ребра до пронзительной боли.

— Клим, ты меня задушишь!

Он отпускал и покаянно шептал, не отрываясь от нее губами:

— Прости, прости, моя девочка, моя маленькая, моя…

А потом все начиналось сначала. Она не уснула, просто провалилась в забытье, обессиленная и изможденная, но проспала недолго. Не проснулась, очнулась, гадая, был это сон или обморок, и увидела, что Клим не спит, подпер голову согнутой в локте рукой и смотрит на нее. Слабый свет ночника отбрасывал тень, от этого его лицо казалось темным пятном, лишь глаза блестели словно два озера, полные черной воды.

— Почему ты не спишь? — прошептала, прикоснувшись к щеке, проведя указательным пальцем по контуру губ. Красивые губы. Идеальные.

— Смотрю, наглядеться не могу. Красивая моя девочка… Я же не спать пришел, Катя, — и впился губами с тем же остервенением, а она чуть не закричала. Потому что ей вдруг отчетливо показалось, что он… прощается.

Иначе Катя не могла объяснить эти изнуряющие ласки, исступленные то ли поцелуи, то ли укусы, то ли метки. Снова полусон-полуобморок, а когда открыла глаза, Клима рядом не было. Вскочила, кинулась в кухню и напоролась на Аверина, прикуривающего от зажженной конфорки.

Его «Катя» прозвучало слишком хрипло и надорванно, но он тут же поймал ее за талию и притянул, делая затяжку и выпуская в открытое окно сигаретный дым.

— Иди сюда.

— Ты же бросил курить, Клим, — упрекнула она, а руки сами обвили его торс, и губы сами спросили:

— Ты уезжаешь? — чтобы тут же начать целовать ему шею.

— Нет, — ответил и прижался подбородком к виску, а у нее не хватило духу спросить, почему у нее такое чувство, что это их последняя ночь перед расставанием.

— Почему я не могу напиться тобой, Катя? Насытиться не могу, сладкая, любимая…

Подхватил, усаживая на столешницу, и снова все пошло по тому же кругу — губы на шее, горячие поцелуи, больше похожие на клейма, руки, оставляющие красные пятна на теле и ошеломляюще пронзительное чувство потери.

«Я не хочу терять тебя. Я не могу тебя потерять!» — хотела крикнуть, но из горла вырвался лишь гортанный стон. Он покрывал ее лицо поцелуями, вдавливаясь и сведя руки локтями за спиной, что она даже обнять его не могла. Не выдержала и беззвучно заплакала, а он продолжал целовать ей лицо, пробегать губами по соленым дорожкам и повторять полушепотом:

— Не плачь, я так люблю тебя, моя нежная девочка, моя любимая…

* * *

— Мне нужно ехать, Катя, — когда она вышла из душа, Аверин стоял одетый уже в прихожей. Сердце дернулось, забилось, провалилось вниз и там ритмично застучало, а вверх пополз ледяной туман. Она очень старалась не показать, как это больно.

— Мы… больше не увидимся, Клим?

А вот тут он ее удивил.

— Почему? — его удивление было искренним. — Конечно увидимся. Сегодня. На конференции по случаю годовщины компании. Мне нужно домой переодеться, не пойду же я на мероприятие в таком виде.

Вид у него был не то чтобы негодящийся, Клим во всем выглядел суперзвездой, но явно не для предстоящего мероприятия. Как она могла забыть, она ведь тоже готовилась, купила платье, уместное для корпоративного собрания, а на самом деле чтобы Климу понравилось.

Когда за ним захлопнулась дверь, сердце вновь сделало кувырок, но понемногу тревожные мысли стали отступать, сменяясь хоть и неглубоким, но все-таки сном. Клим сказал, они увидятся, Клим не подтвердил ее страхи о своем отъезде, так может она сама себя накрутила? В этом, конечно, Кате равных не было.

Утренний подъем малышей, завтрак и бесконечные уговоры — она поняла, что много времени на макияж выделить не получается, и решила ограничиться минимумом — обычный дневной мэйк-ап и волосы, собранные в высокий хвост. Покрутилась перед зеркалом в платье и осталась довольна — после такой ночи она вообще не думала, что сможет прокачать себя с уровня зомби до весьма сносного уровня офисной обитательницы, явившейся на корпоратив в надежде побыстрее уйти в закат.

Собрание планировалось на полдень, и Катя влила в себя немереное количество кофе, пока стрелки, наконец, не сдвинулись с мертвой точки и не дотикали до без четверти двенадцать. Народ нетропливо подтягивался к конфренц-залу, она стояла с девочками из своего отдела, как вдруг увидела Аверина, идущего с Чистяковым, и залюбовалась. Он был в костюме явно дороже, чем предыдущие версии, и выглядел в нем на порядок выше собственной предыдущей версии. А главное, в нем ничего не напоминало о безумной ночи, Кате вот пришлось всю шею под платок спрятать. Как же она была рада его видеть! Все ночные страхи теперь казались глупыми и необоснованными.

— Клим! — Катя окликнула, едва сдерживаясь, чтобы не подбежать и не кинуться ему на шею.

Аверин обернулся, окинул ее отсутствующим взглядом, холодно кивнул, а когда в черных глазах блеснула сталь, ей почудилось, что где-то совсем рядом зазвенели клинки.

Это длилось всего несколько секунд, Клим проследовал за Чистяковым и занял место в первом ряду, теперь Катя вдоволь могла разглядывать из-за голов сослуживцев широкие плечи, обтянутые дорогой тканью пиджака, и идеально выстриженный затылок. Она поймала себя на том, что поглаживает подлокотник сиденья, перебирая пальцами, и тут же устыдилась, сцепив руки перед собой — не хватало, чтобы кто-то заметил.