А они все над кофе о чем-то точно задумались.

Но… кроме того, что в груди прям ухнуло что-то недовольное, прям с языка рвануло, что никакой он не «свободный», и, вообще, «занятый» очень, что, к счастью, удержать в себе удалось, у Леси остался вопрос… Сжала свой кулон, чтоб эмоции сдержать.

— Так а в чем проклятие-то? — не поняла она искренне. — Хорошо же все, и Гончаренко, и женщинам их? Где беда? — даже нахмурилась, не поняв, чего страшного тогда было в том, что знахарка и браться опасалась…

Не то чтобы поверила. Нет, Леся же не суеверная… Но надо бы в истории разобраться.

А Тамара Семеновна вдруг погрустнела.

— Так дело в том, Лера, что если, не дай господи, случится что с их избранницей, считай, и на Гончаренко крест можно ставить. Не хотят они жить без тех, кого любят. Отомстить могут, если виновен кто, был у нас, уже на моей памяти, такой случай с дядькой хозяев холдинга, восстановить справедливость… Но потом, прям на могиле жены и застрелился, — Тамара Семеновна как-то горько вдохнула. — Не прожил никто больше года, если жена умирает. Не хотят… И ни дело любимое, ни даже дети не удерживают. Я не знаю, что они чувствуют, так не мне и судить. Видно, и у такой любви обратная сторона, отдача от того проклятия, темная и горькая. Вот и поди разберись, счастье то или горе, так любить, когда жизнь свою, почитай, в прямом смысле с любимой связываешь, да и без выбора же. Не могут они не любить так… — уже с явным сочувствием в голосе, закончила начальница. Вздохнула тяжко. И расправила плечи. — Так, а теперь все по местам, а то полчаса рабочего времени уже потратили, а у нас своих забот хватает. И, раз ни одна из вас за Гончаренко не замужем, поблажек от начальства нам не светит, — уже веселей, как подбодрить стараясь всех притихших коллег, подмигнула Тамара Семеновна. — Надо план на сегодня выполнить. За работу, девочки!

Никто спорить не стал, все молча разошлись за свои столы.

А Леся… не могла понять, что сейчас ощущает. Не знала: верит этому рассказу или нет. Напоминала себе, что не суеверная же. Да только… Остальные точно верили и знали о семье Коли куда больше.

От того ли ей вдруг дико страшно стало? Не за себя уже, а за Николая… Потому что не смогла из головы выкинуть воспоминания о том, как он на нее смотрел, как обнимал и что говорил, к себе той ночью прижимая. А в свете услышанного от начальницы, мороз продирал до позвонков, реально, несмотря на летнее тепло за окном.

Господи! Ведь Коля ее мертвой считает!..

Нет. Глупости, выдумки. Просто легенда… Правда же?

Не могла в тот день толком сосредоточиться ни на чем. Принуждала на простых задачах себя собираться, а оно все, как из рук сыпалось. И все тело мелкой дрожью било. Так, что под конец дня Тамара Семеновна, волнуясь, уточнила, не протянуло ли Леру под кондиционером, который уже включать начали? Оставалось лишь кивнуть, допустив, что и такое возможно… Хотя сама точно знала — не из-за кондиционера ледяной страх сжимает сердце в груди. Тревога за человека, который оказался таким важным и ценным для Леси, а она побоялась ему довериться и в сердце впустить.



Сказать, что Николай спал хоть одну ночь за эти дни — было бы нагло солгать. Периодически он отключался, конечно, так, как выбивает пробки, когда срабатывают предохранители сгорания системы электроснабжения от попадания молнии или перегрузки. Но это точно слабо походило на полноценный отдых. Да и не ощущал Коля себя так, словно бы отдыхал. Неизвестность того, где Леся и что с ней сейчас, разъедала душу и разум, жгла за грудиной настырным ощущением ноющей боли.

И недостаточным уже казалось заверение Шуста, что она жива и ее безопасность обеспечат. Что тот мог знать о потребностях и желаниях Олеси? О том, что принесет ей душевный комфорт?

Да и не Шуста это прерогатива и привилегия, заботиться о его женщине!

Откровенно говоря, Коля тоже не особо успешно продвинулся на поприще полного понимания Олеси и ее порывов, но это однозначно было его целью. И, на его взгляд, он сумел бы переломить решимость девушки устраивать имитацию собственной смерти, будь у него в запасе тогда еще хотя бы пару дней. Николай помнил, как она смотрела на него утром… Леся точно колебалась и не хотела уходить!

Плохо то, что понял он это задним умом.

Бешеная кикимора! Ему просто тупо не хватило времени, чтобы завоевать еще каплю доверия любимой. Ту самую, что и перевесила бы чашу весов в его пользу.

И, слава богу, что организацией ее заказа занимался Шуст. Николай все это понимал некой рациональной частью разума, которая пыталась сохранить контроль и управление ситуацией. Однако это не означало, что остальная, явно перевешивающая сейчас, бушующая эмоциональная составляющая не напирала изнутри, лавиной грозя разрушить его сдержанность. А та и так не являлась основным достоинством Николая.

Было чертовски сложно. Не помогали держать себя в руках и попытки сосредоточиться на работе… Они со Стасом, не сговариваясь, пока отставили в сторону решение отстранения Коли от управления холдингом, что так или иначе придется воплотить после избрания его в Раду… Если он не пошлет в ад эту гребанную идею, конечно! А чем дальше, тем сильнее данное желание появлялось и для того имелось немало причин, связанных не только с Лесей и Мартыновым. Хотя… сейчас было и не до этого мудака.

Он просто до жути хотел увидеть ее, сжать в руках, обнять, чтоб у самого мышцы заломило. И зацеловать так, чтоб у его девочки больше никогда и мысли не возникло убежать от него или своими планами не поделиться! Ведь помнил же, что она тянулась к нему…

Нельзя было ее из рук выпускать, пока полного доверия не добьется! Вот что было его самой большой ошибкой… И больше Коля такой ошибки не допустит.

А пока только и оставалось, что с остервенением погружаться в работу да ночами слоняться по спальне, не в силах уснуть. Удивительно ли, что встречу с Шустом он вытребовал назначить буквально сразу по возвращению последнего? Судя по тому, что Денис не оспаривал, ничего неожиданного в таком требовании для него не оказалось.

Странный мандраж начал сводить мышцы еще часа три назад, а так как Коля не спал… Что ж, три часа ночи показалось не таким плохим временем для пробежки. Хотя, наверное, охрана считала иначе, и пришлось прислушаться к их мнению. Остался дома, распахнув все окна в комнате, отведенной под спортзал, бежал на дорожке, стараясь этот мандраж согнать.

А уже в пять, вместе со Стасом, был у них в офисе. Шуст прилетел в четыре и тоже уже направлялся сюда. Коля все понимал, но тут… Его и черт не удержал бы! Все, ему нужна была личная встреча! Да и Шуст намекал, что хотел бы глаза в глаза глянуть. И Стас это понял, не спорил, просто обеспечил организацию так, чтоб не всплыло нигде.

Как гостеприимные хозяева, заинтересованные в максимальном расположении Шустова, они организовали ранний завтрак тут же, в кабинете.