Кто бы знал, что этим чудным жарким летом мне придется вспоминать старые и не самые любимые мной навыки по ускользанию от слежки.

Бывали времена… Когда приходилось выходить из клуба только в составе стайки других танцовщиц и с ними ехать в метро окольными путями, добираясь до моей станции. В Питере, к сожалению, не такое метро. Потеряться в нем сложнее. Впрочем, разве мы не в торговом центре? В моем любимом, между прочим, торговом центре. В котором я каждый магазин знаю. Если не покупала – то заходила попялиться однозначно! Потеряться тут? Да легко!

Я шагаю между витринами магазинов легко и быстро. Нетерпеливо поглядываю на часы – конечно же, я опаздываю, да-да-да. Пусть преследователь мой даже не подозревает, что уже замечен. Он же уверен, что все пучком. Уж в чем Илья силен – так это в самомнении. Никто и никогда не убедит его, что у него что-то получается плохо. Я всегда предлагала Капустиной поблагодарить боженьку, что хоть в постели с ним все зашибись. А то мучений бы с ним было, объяснений…

Капустина хихикала и называла меня совершенно неправильной девственницей.

Эх, и было ж времечко!

Как ошалелая замираю у одной из витрин. На ней свитер какой-то несуразный, ярко желтый, но я смотрю на него не отрываясь, будто только что познала катарсис!

Снова смотрю на часы, снова на свитер, снова на часы…

Интересно, а Станиславский бы мне сейчас поверил, что у меня с этим желтым недоразумением любовь с первого взгляда?

Решаюсь, влетаю в магазин, киваю знакомой продавщице.

– Снимите. Поскорее только.

Сгребаю шмотку, будто где-то там без меня горят леса, и мне без свитера их вообще тушить нечем. Ныряю в примерочную и…

Ну конечно же как ни в чем ни бывало вешаю свитер на плечики.

Невозмутимо расстегиваю сумку с вещами.

Прости, Капустина, но я почему-то не хочу, чтобы твой кавалер провожал меня до твоей больницы. И потому из запасов приготовленной тебе одежды я конфискую вот эту вот тонкую зеленую водолазку. А кепку – кепку я в принципе с собой ношу. Лето все-таки. Хоть и не жара-жара, но башку даже в Питере напечь может.

Переоблачаюсь во все это, волосы зачесываю в пучок. А потом осторожно приседаю, берусь за мягкий край бархатной завеси, что разделяет одну примерочную от другой.

Хорошо все-таки быть постоянным клиентом. В двух соседних магазинах кабинки примерочные с перегородками из МДФ, до пола, там так не сделаешь. Не пролезешь насквозь весь ряд примерочных и не вылезешь у самых касс, прижимая палец к губам, заранее, чтобы охреневшая от такого фортеля кассирша не подала голос. Боком, боком проскальзываю к прилавку, бесцеремонно поглядываю на монитор, куда выведены ракурсы с камер наблюдения.

Эх блин, а как бы мне хотелось, если бы вся вот эта моя херня была простой перестраховкой из-за моей гребаной паранойи.

Но нет же.

Стоит себе вот это вот виденье, у самого входа, делает вид, что джинсовку себе выбирает у мужских вешалок.

Ну-ну. Хорошо, что с его ракурса видно примерочные, но не видно касс!

– Можно? – киваю я на служебную дверь в соседний магазин. Естественно, закрытую. Спрашиваю шепотом.

Кассирша косится сама на экран, на Илью, явственно понимая, в ком причина моих выкрутасов, а потом молча достает ключи из кармана.

Уже торопливо шагая между вешалками в том магазине, я выбираю тот выход, который будет как можно дальше от оставленного позади бутика.

Ох, Капустина!

Надеюсь, ты в форме, чтобы давать объяснения. Потому что иначе я сама тебя добью!

Ох, правильно говорят – не показывайте паранойе пальчик. По дороге до больницы Герасимов мерещится мне аж трижды, но слава богу – именно мерещится. При близком и тщательном рассмотрении все претенденты на его роль оказываются кто выше, кто мельче, кто – вообще не понятно, как можно было перепутать.

Звоню в учебную часть, торжественно клянусь прислать документы сегодня курьером. Очень хотела пересечься с деканом стройфака – он обещал дать мне пакет замечаний по моему проекту, чтобы я поколдовала над ними в течение августа.

В учебной части про меня уже и забыли. У них там абитуриенты, а всякие зачисленные вне основного конкурса – приравнены к мифологическим созданиям, имя которых всуе упоминать нельзя.

– Да-да, – частит секретарша учебной части, явно по уши закопавшись в свои бумажки, – присылайте курьером, Ирина Максимовна заберет.

– Ирина Максимовна? А Лев Петрович? – переспрашиваю удивленно, услышав не имя будущего декана, а его заместителя. – Он вроде должен был уже выйти из отпуска.

– Ах, Лев Петрович, – с той стороны трубки до меня доносится тоскливый вздох, – бросил нас Лев Петрович. Тридцать лет работал-работал и бросил. Говорят, давно хотел в столицу перебраться, а тут ему место предложили. По секрету вам скажу, Катя, – голос секретарша понижает, – в деканате его имя сейчас вслух стараются не произносить. Считают предателем.

– Но как же так… – новости сегодня упорно не дают мне вернуться в колею, – он же обещал курировать мой проект.

– Ну, тут уж, видимо, новый декан вам поможет, – секретарша пытается меня утешить.

– А кто новый декан? Уже известно?

– Ой, нет, – с сожалением откликается девушка, – ректор тянет резину с этим. Мы все думали, Ирину Максимовну поставят, у неё такая выслуга в университете, но появились еще какие-то варианты.

– А какие? – подозрительно уточняю. Шевелятся в моей груди какие-то нехорошие подозрения неопределенные.

– Точно не известно, – ответ оказывается снова неинформативен, – нечем мне вас порадовать.

Такое ощущение, что «нечем вас порадовать» – это в принципе посыл вселенной для меня лично. Потому что уж больно дохрена валится проблем на мою голову в последнее время. И за что? За то, что я Ройха шокером жахнула? Так так ему и надо, мудаку озабоченному! Не хрен лапы ко мне тянуть!

Проблему увольнения декана стройфакультета я решительно выпинываю из головы. Ну и черт с ними. В конце концов, СПАТУ – не последний вуз в стране, кого попало на должность они не возьмут, значит, до зимнего президентского конкурсе отшлифовать мою работу мы успеем. А все остальное неважно!

На всякий случай, у входа в больницу я останавливаюсь и долго-долго верчу головой во все стороны. В одной руке – телефон, в котором уже набран номер 112, в другой – шокер на изготовке…

Не хочу никаких сюрпризов, да и недаром все-таки в Америке все службы социальной защиты анонимны. Не зря Капустина назвалась моей фамилией и чужим именем.

Честно говоря, в травматологии начинается какой-то цирк. Сначала на меня