Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я волновалась, что мы замерзнем, – слишком долго сидеть в домике на дереве, но день выдается не по сезону теплым, настолько, что папа начинает разглагольствовать об изменении климата, и нам с Китти с трудом удается его утихомирить.
После его лекции я беру из гаража лопату и начинаю копать под деревом. Земля твердая, и мне долго приходится набирать темп, но где-то через полметра я наконец-то натыкаюсь на что-то металлическое. Капсула времени размером с небольшую бутылку кажется похожей на футуристический термос. Металл заржавел от дождя, снега и грязи, но не так сильно, как я думала, учитывая, что он пролежал под землей почти четыре года. Я отношу ее домой и мою в раковине, и вот она снова блестит.
Ближе к полудню я загружаю продуктовую сумку сэндвичами с мороженым, гавайским пуншем и сырными кукурузными палочками и отношу все это к домику на дереве. Я иду через наш двор к Пирсам, пытаясь удержать в руках сумку, переносные колонки и телефон, когда вижу его. Джон Амброуз Макларен стоит перед домиком на дереве, скрестив руки на груди, и пристально на него смотрит. Его белокурый затылок я узнаю где угодно.
Я замираю в неуверенности, внезапно разволновавшись. Я думала, к тому времени, как он придет, здесь уже будут Крис или Питер, и это смягчит неловкость. Но мне не повезло.
Я кладу вещи и подхожу, чтобы постучать ему по плечу, но он поворачивается прежде, чем я успеваю протянуть руку. Я делаю шаг назад.
– Эй! Привет! – говорю я.
– Привет! – он долго меня рассматривает. – Неужели это ты?
– Это я.
– Мой друг по переписке, неуловимая Лара Джин Кави, которая объявляется на Модели ООН и убегает, даже не поздоровавшись?
Я закусываю щеку.
– Разве я не поздоровалась?
– Нет, – говорит он насмешливо. – Это я точно помню.
Он прав. Я не поздоровалась. Я слишком растерялась. Как и сейчас. Видимо, все дело в большой разнице между тем, что вы были знакомы в детстве, и тем, что вы увиделись, когда оба выросли, но еще не совсем выросли, и между вами три года и письма и вы не знаете, как себя вести.
– Что ж, не важно. Ты стал… выше.
Он стал не просто выше. Теперь, когда у меня есть время хорошо его разглядеть, я замечаю больше. С его светлыми волосами, молочной кожей и розовыми щеками он похож на сына английского фермера. Но он худой, так что, скорее на чувствительного сына фермера, который сбегает в амбар, чтобы почитать. От этой мысли я улыбаюсь, и Джон смотрит на меня с любопытством, но ничего не спрашивает.
Кивая, он говорит:
– А ты… совсем не изменилась.
Я сглатываю. Это хорошо или плохо?
– Правда? – я встаю на цыпочки. – По-моему, с восьмого класса я выросла как минимум на два сантиметра.
И у меня хоть немного выросла грудь. Чуть-чуть. Не то что я хочу, чтобы Джон это заметил. Но просто, к слову.
– Нет, ты… именно такая, какой я тебя помню.
Джон Амброуз тянется ко мне, и я думаю, что он хочет меня обнять, но он просто берет у меня сумку, и то, как я реагирую на этот невинный жест, приводит меня в ужас. Но он, кажется, не замечает.
– Спасибо, кстати, что пригласила.
– Спасибо, что приехал.
– Отнести все это наверх?
– Конечно, – говорю я.
Джон берет у меня сумку и заглядывает внутрь.
– Ого, с ума сойти! Все наши старые любимые лакомства! Лезь вперед, а я передам тебе сумку.
Так я и делаю. Я карабкаюсь по лестнице, а он поднимается прямо за мной. Я сижу на корточках, протянув руки, и жду.
Но когда он поднимается на половину лестницы, то останавливается, смотрит на меня и говорит:
– Ты все еще заплетаешь роскошные косы.
Я трогаю заплетенные на виске волосы. Из всего, что было, он помнит мои прически. В те времена косы мне заплетала Марго.
– Думаешь, это роскошно?
– Да, как будто… дорогой хлеб.
– Хлеб? – смеюсь я.
– Да. Или… Рапунцель.
Я ложусь на живот, подползаю к краю и делаю вид, что опускаю свои волосы, чтобы он по ним вскарабкался. Джон долезает до верхушки лестницы и передает мне сумку, которую я беру, а потом улыбается мне и дергает меня за косу. Я все еще лежу, но чувствую электрический разряд, будто он стрельнул в меня. Я вдруг тревожусь о двух мирах, которым предстоит столкнуться: прошлое и настоящее, друг по переписке и парень, все в одном маленьком доме на дереве. Возможно, мне стоило как следует об этом подумать. Но я так увлеклась капсулой времени и закуской, и самой идеей, что старые друзья соберутся вместе, чтобы сделать то, что они хотели когда-то сделать. И вот мы здесь.
– Все нормально? – спрашивает Джон, протягивая мне руку, когда я встаю на ноги.
Я не беру его руку. Мне не нужен еще один удар.
– Все отлично! – отвечаю я радостно.
– Кстати, ты так и не вернула мне письмо, – говорит он. – Ты нарушила нерушимую клятву.
Я неловко смеюсь. Я надеялась, что он не вспомнит об этом.
– Оно слишком позорное. Я там такого понаписала! Мне невыносимо думать, что это может прочитать кто-то еще.
– Но я уже прочитал, – напоминает мне Джон.
К счастью, приходят Крис и Тревор Пайк, прервав разговор о письме. Они моментально набрасываются на еду. Тем временем Питер опаздывает. Я пишу ему грозное «Надеюсь, ты уже в пути». И добавляю: «Не отвечай, если ты за рулем. Это опасно».
Как раз, когда я собираюсь написать еще, голова Питера высовывается из-за двери, и он забирается внутрь. Я собираюсь обнять его, но тут за ним появляется Женевьева. Я вся холодею.
Я перевожу взгляд с него на нее. Она проплывает мимо меня и заключает Джона в объятия.
– Джонни! – визжит она, и он смеется.
Я чувствую в животе острый укол ревности. Неужели каждый парень ею очарован?
Пока она обнимает Джона, Питер смотрит на меня молящими глазами. «Не сердись», – говорит он губами и складывает ладони в молитве. Я отвечаю губами «Какого черта?», и он корчит рожу. Я никогда открыто не говорила, что не приглашала ее, но я думала, что это было предельно ясно. А потом я думаю: Минуточку! Они пришли вместе. Он был с ней, но мне ничего не говорил об этом, а потом он привел ее сюда, в мой дом. Ну ладно, не в мой, а в домик на дереве моих соседей. Девчонку, которая причинила мне боль. Обидела нас обоих.
Затем Питер и Джон обнимаются, жмут руки и хлопают друг друга по спине, как старые армейские приятели, давно потерянные братья по оружию.
– Мы жесть как давно не виделись, – говорит Питер.
Женевьева уже расстегивает белую дутую куртку и удобно устраивается. Если у меня и был мимолетный шанс выгнать их вместе с Питером из домика на дереве, я его упустила.