А

Ю

в небесную бездну.

И снова становлюсь умирающей девочкой.

Я чувствую, что падаю сквозь время и возвращаюсь к тому моменту, когда мы с Джейсоном прыгали с крыши, воображая себя Икарами.

Я приближаюсь к могиле, которую для меня вырыли около месяца назад.

Я лечу сквозь дождь и ветер, раскинув руки, как парашютист. Никогда не думала, что можно падать с такой быстротой.

Воздух кажется скользким, я наглоталась тумана, а в волосах у меня застряли градинки. Я не слышу своего голоса. Милекта тоже не слышно, потому что его со мной нет. Когда прозвучал сигнал бедствия, он находился с остальными канурами.

Впервые за всю свою жизнь, проведенную под постоянным надзором родных, врачей и учителей, я оказалась совершенно одна.

Никто не знает, где я.

До удара о землю остались считаные минуты, и эти минуты (сколько их?) я проведу в одиночестве. Сейчас я умру, и никто об этом не узнает.

Вдруг подо мной начинают кружить темные острые плавники.

Красные глаза, кривой клюв, длинная шея, покрытая жесткими розовыми чешуйками. Жадный, ликующий взгляд. Медленно работая крыльями, страшное существо начинает петь, созывая своих сородичей. Его когти вонзаются в мою одежду, и падение замедляется.

Мертвечина, произносит оно со свистящим хрипом. Мертвечина падает.

Это не акулы. Это стервятники.

Подлетает еще один, больно толкая меня клювом в бок и хлопая крыльями мне по лицу. Первый стервятник отпускает меня. Мертвое животное, свистит второй, мертвое, мертвое, сладкая свежая кровь, мертвечина.

Птицы окружают меня и, заглядывая мне в глаза, трескуче посмеиваются.

Мертвечина! голосят со всех сторон. Какие же они огромные! И голодные.

И тут откуда-то сверху раздается пронзительное, дребезжащее стаккато, гортанный свист, в котором слышатся гнев и облегчение.

Милект. Подняв голову, я вижу, как он пикирует, двигаясь подобно лучу берегового маяка.

ПОЙ! кричит он. Постучав по своей груди, я впервые отворяю ее сама, и Милект залетает внутрь.

Я открываю рот и перед лицом смерти перестаю сопротивляться.

Через мои голосовые связки проходит струя воздуха из легких, и в тот же миг наступает гармония.

Мы с Милектом поем вместе. У нас один на двоих голос, которым мы выводим двоякую ноту: это и вопль жажды жизни, и ревущая колыбельная. Одна я бы ни за что не смогла произвести такой звук.

Что-то изменилось. Атмосфера стала… плотнее.

Теперь я держусь на плаву, как в бассейне. Воздух стал более упругим, он поддерживает меня.

Я больше не падаю. Это немного меня успокаивает. Под ногами, далеко внизу, виднеется земля, а я… я парю над ней.

Сверху спускается канат с крюком. Меня с громким щелчком подцепляют за куртку и рывками тянут вверх.

Затем меня затаскивают в шлюпку. Это Дай. Весь потный и в крови и без остановки чертыхается.

– О господи, – говорю я, еле переводя дух. Больше мне нечего сказать. – О господи.

Дай крепко хватает меня за плечи. Я нахожусь в полной растерянности. Сначала мне кажется, что я все еще пою, но потом понимаю, что плачу. Я до смерти перепугана, и сердце вот-вот вырвется из груди.

– Я видел, как ты упала, – говорит он. – Я бы не успел тебя поймать, если бы вы с Милектом не начали петь. Я уж было думал, тебе конец.

Я вся дрожу – как и он сам. Он прижимает меня к себе, я обхватываю его руками, и…

К нам спускаются ростры с нашего корабля во главе с Джик. Некоторые перевоплощаются прямо на лету.

Вот рябые крылья воробья, вот бурые с золотым перья женщины-беркута. Вот колибри, похожий на жужжащий дротик.

Моя команда прилетела ко мне на помощь.

Дай берет меня за руку.

– А ты неплохо орудуешь шваброй, – говорит он, и я начинаю безудержно смеяться. От всплеска адреналина меня всю трясет, переполняют эмоции, хочется снова запеть и вступить в бой.

Ростры поднимают шлюпку. Мы снова летим сквозь туман и облака с запахом молнии к темному силуэту нашего корабля.

Как только мы приближаемся к борту «Амины Пеннарум», я заглядываю на верхнюю палубу, а затем перевожу взгляд на Дая.

Лицо его становится мертвенно-бледным. По всей палубе разбросаны тела убитых. Я в недоумении оглядываюсь по сторонам: мы проиграли.

Кругом кровь, перья и следы битвы. Корабль наводнили пираты – кучка потрепанных магонцев и ростр. Не успеваем мы опомниться, как они набрасывают на нас веревки и затаскивают на палубу. Какой-то здоровяк хватает меня и скручивает мне руки за спину. С Даем проделывают то же самое.

Заль связана по рукам и ногам, по лицу у нее течет кровь. Увидев меня, она вздыхает с облегчением. С ней Ведда и половина экипажа. Многие из них ранены.

– Это была западня, – шипит Заль, обращаясь к предводительнице пиратов, которая стоит ко мне спиной. – Подавать ложный сигнал тревоги противозаконно. Вы прикончили капитана и весь экипаж того корабля, чтобы заманить нас в ловушку. Погубить столько невинных! Ничего другого я от тебя и не ожидала.

Пиратка поворачивается к Заль лицом. Ее длинные седые волосы завязаны множеством узлов. Прическа у нее совсем не такая, как у Заль, но не менее сложная.

То, что мы привыкли называть белками глаз, у нее темно-синего цвета. Уголки ее губ приподняты. Кажется, что кто-то, пытаясь заставить ее улыбнуться, дернул за невидимые ниточки, продетые у нее через щеки, но получился лишь злобный оскал. Фигура у нее тощая, а щеки впалые: она явно страдает от недоедания. В плотно прилегающей униформе полно дыр и прорех.

– Куда ты держишь курс, Заль Куэл? – говорит она. – Я слышала, ты подобрала внизу то, что когда-то потеряла. Ты воображаешь себя невидимкой, но это не так. Мы знали, в каком квадранте тебя искать. А еще по небу ходят слухи. По словам корсаров, у тебя на борту появилась девчонка. Где она?

Дай невольно выдает меня, взглянув в мою сторону.

Пиратка резко поворачивает голову. В следующую секунду она приставляет к моему горлу клинок. Я застываю на месте, не смея даже дышать.

– Назови свое имя, – ревет она, нависнув надо мной.

– НЕТ, – говорит Заль, содрогаясь от гнева и… страха? – Вы не обязаны ничего ей рассказывать. Молчи, экипаж «Амины Пеннарум». Пусть даже нас заставят пройтись по доске, мы не пророним ни слова.

Пиратка внимательно меня изучает. Под ее взглядом я чувствую себя крошечным, тоненьким, слабым зверьком, попавшим в когти хищной птицы.