– Что это с ним? – спрашиваю я у Джик.

Она пожимает плечами.

– Магонцы не могут спускаться на пшеничные поля. Мы нужны им, чтобы тянуть корабли, добывать зерно и делать судовую работу. Я такая же часть «Анны-Пенни», как снасти и паруса. И меня так же легко заменить.

– Не может быть, – возражаю я. – Ты же сама сказала, что родилась на этом корабле.

– Да, и чего я только не делала за эти годы – и сети плела, и волосы заплетала. – Она делает небольшую паузу. – Не знаю, заметила ли ты это, дочь капитана, но ты не внушаешь доверия. Навыков у тебя маловато.

Усмехнувшись, она указывает глазами на грязное пятно, которое мне так и не удалось оттереть.

Я издаю громкий, похожий на лай смешок.

– Да уж, я ничего не умею… кроме как молоть языком. Да я просто неудачница!

– Может, и так, – говорит она, присматриваясь ко мне, – но есть кое-кто и похуже. – Она кивает на Дая, который идет в нашу сторону, а затем подлетает к верхушке паруса, берет в руки трос и тянет его, пока крыло летучей мыши не расправляется.

– А что у нас за новая миссия? – тихонько интересуюсь я, когда Дай подходит поближе.

– Мы охотимся, – небрежно отвечает он.

– На что-то живое?

– Тебе это знать не положено. Такие сведения не сообщают младшим матросам, – самодовольно отвечает он.

Когда же он перестанет выпендриваться? Я бы театрально закатила глаза, вот только боюсь, как бы меня потом не отчитали. Он уже прочел мне миллион лекций о правилах поведения и надлежащем выполнении обязанностей.

Тут он замечает грязное пятно, на которое мне указала Джик. Раздраженно цокнув языком, он забирает у меня из рук щетку и, подобно цирковому акробату, запрыгивает на носовую фигуру. Удерживаясь ногами, он быстро отчищает грязь, снабжая свои движения комментариями, а затем делает сальто назад – и вот он уже стоит на палубе. Его движения такие уверенные и стремительные, что мне стоит больших усилий оторвать от него взгляд.

В попытке отвлечься я принимаюсь усердно работать щеткой. Я скребу все сильнее и сильнее, пока каждый фрагмент фигуры не начинает сиять чистотой. Тем временем мои мысли заняты другим: я вспоминаю свою прежнюю жизнь и сравниваю ее с новой.

Этот парень – Дай, – он мне никто. Он ничем не отличается от ребят и девчонок, которые ходят по коридорам нашей школы. Он ничем не интереснее их.

Вот только это не совсем так. Я заметила, что Магония уже потихоньку завладевает моим сознанием.

Нужно радоваться, думаю я. Со мной все в порядке, я могу нормально дышать. Вопреки всем прогнозам и ожиданиям, я не умерла.

Теперь у меня другая роль. Важная. В чем она заключается? Не знаю.

Здесь все по-другому. Здесь я стала другой. Лучше?

Хватит.

Даже если я проведу здесь всю оставшуюся жизнь, даже если я никогда больше не увижу Джейсона и свою семью, мне страшно от одной мысли, что я могу их забыть, потому что вдруг я забуду и себя саму? В кого я тогда превращусь?

Я скребу до тех пор, пока из пальцев не начинает сочиться синяя кровь, повторяя нараспев:

– Джейсон, Илай, Грета и Генри. Джейсон Илай Грета Генри. Джейсонилайгретагенри. И Аза.

Подняв голову, я вижу, что прямо надо мной стоит Заль, и на лице у нее написано разочарование.

Она становится на колени и протягивает руку, чтобы помочь мне забраться на палубу.

– Начинала я юнгой и дослужилась до капитана быстрее, чем можно себе представить, – говорит она. – В те годы дела шли очень плохо, и урожая, который собирали магонские корабли, не хватало даже на содержание экипажа. Наши шквальные киты начали болеть. Наш народ начал голодать.

Сейчас наши беды страшнее, чем когда-либо. Мир гибнет от ядов, и это дело рук утопленников. Они принесли нам множество страданий. Многие из нас умирают. Мы находимся в их власти.

Ты, Аза, скоро поймешь, что значит управлять будущим своего народа. Кто-то рождается, чтобы исполнять приказы, а кто-то – чтобы их отдавать. Этот корабль стал моим спасением – он спасет и тебя. А ты, в свою очередь, спасешь свой народ.

Заль кладет руку мне на спину. Это на удивление приятно. Интересно, почему? Потому что она моя мать или потому что она обладает большой властью на своем корабле? Может быть, мне просто нравится пользоваться ее расположением, чувствовать себя особенной?

– «Амина Пеннарум» охотится за сокровищами, Аза, – шепчет Заль. – И поднять их из глубин должна будешь именно ты

– За какими сокровищами? – допытываюсь я. – Зачем?

– Научись петь, – говорит она, – и ты все поймешь. Я уверена в этом.

Просто в голове не укладывается. В мире и правда все еще есть сокровища? Должна признаться, сама мысль об этом возбуждает во мне жгучий интерес. На ум приходят истории о пиратах, древних проклятиях, подземельях с ловушками и скелетах, охраняющих тайники.

Потом я вспоминаю о той самой птице, которая поет по ночам, отражая в своих песнях мои чувства, мою боль, о той самой птице, которую Ведда назвала призраком.

Не может же она и правда быть призраком? Хотя как я могу об этом судить, ведь я ничего не знаю о Магонии. Может быть, здесь повсюду витают привидения, а я об этом и не догадываюсь. Я же здесь чужая.

Заль встает за штурвал, где ее ждет множество детально составленных карт какой-то местности. На полях мне удается разглядеть изображения чудовищ.

На секунду внизу показывается кусочек земли, но потом под кораблем проходит шквальный кит, который взбалтывает воздух, пока он не превратится в тучу, способную скрыть все судно.

Джейсону (прекрати, Аза, перестань думать о нем, просто возьми и перестань) тут бы очень понравилось. Он бы разгуливал по кораблю с круглыми глазами и закидывал членов экипажа вопросами, и на его вопросы они бы отвечали охотно, потому что он еще не встречал такого специалиста, из которого не мог бы выудить любые нужные ему сведения.

Кроме того, ему еще не попадался такой факт, которому не нашлось бы места в его тайной копилке знаний.

Разумеется, были вещи, которых не знал даже Джейсон, но в умении запоминать его нельзя было превзойти.

Чего же он тогда не знал? Как быть обычным человеком? Этого не знала и я, но у меня хотя бы нашлось оправдание.

Как же мне не хватает Джейсона. Джейсона, который был моим лучшим другом и как никто другой умел действовать мне на нервы, Джейсона, который любил говорить по полчаса без передышки, засыпая меня интересными, но абсолютно бесполезными фактами, а затем вредно хихикал и громко удивлялся, почему же я раньше всего этого не знала.

Джейсона, который как-то раз, когда я проиграла спор, заставил меня станцевать на глазах у всех музейных хранителей.