Я вглядываюсь в иссиня-черное небо. Нас медленно сносит в облако густого едкого дыма.

В толще дыма сверкают яркие пятна. Там что-то движется, снует. Вспышка молнии превращается в длинную белую прожилку.

В клубах дыма мелькает какое-то зубастое существо.

Но в следующий момент его уже нигде не видно.

Я со всех ног мчусь к Даю.

– Что это? – спрашиваю я, тыча пальцем в сторону загадочного облака.

Прищурившись, он всматривается в дым. Мы уже совсем близко. На его лице появляется беспокойство. Раз уж сам Дай встревожен, значит, у нас серьезные неприятности.

– Штормовые акулы, – говорит он, поправляя поясной нож.

Я не ослышалась? Он сказал «штормовые акулы»? Вот это да! Разве можно вообразить что-нибудь круче?

Дай встает между мной и бортом корабля.

– А-а… мне нужно беспокоиться?

– Если у них уже есть добыча, нас они не тронут, – говорит он, не отрывая взгляда от меняющих очертания клубов дыма. За ними кроется что-то еще. Корабль подходит все ближе и ближе. Мы в двадцати футах. В пятнадцати.

И вот из пелены дыма показывается мачта, затем паруса. Это небольшой корабль, со всех сторон объятый белыми языками пламени.

Его грот издает высокий звук. Товарищи, кличет он. Тревога! ТРЕВОГА!

Вспышка молнии освещает широко раскрытую пасть и заостренный нос. Совершив гигантский прыжок, штормовая акула проносится над мачтой корабля. Его парус продолжает подавать сигналы бедствия.

– Клянусь Дыханием, – вскрикивает Дай, – мы должны им помочь! – Он срывается с места и бежит. – Капитан!

Наш парус расправляет крылья, а ростры взлетают, забрасывают на маленькое судно крюки с канатами и устремляются к его верхней палубе. Заль уже стоит на палубе и выкрикивает приказы. Увидев меня, она рявкает:

– В трюм, живо! Тебя здесь быть не должно!

Потом тоже куда-то бежит.

– По местам! – ревет она. – Шквальные киты! – При помощи прибора наподобие рупора ей удается перекричать шторм, в самом сердце которого лакомятся своей добычей акулы и парит разгромленный корабль.

– ШКВАЛЬНЫЕ КИТЫ!

В мгновение ока появляются наши киты. Я и не подозревала, что они способны устроить такую сильную грозу. Под их свирепую песню из облаков над кораблем начинает идти ливень.

– ЭТО КАПИТАН ЗАЛЬ КУЭЛ! ГОТОВЬТЕСЬ К ЭВАКУАЦИИ!

Вдруг раздается мощный раскатистый удар, как при аварии на загруженном шоссе, и мостки, которые рострам удалось перекинуть на соседний корабль, ложатся на его палубу, а канаты выскальзывают у них из рук.

Вопреки указаниям Заль я выглядываю за борт. На палубе чужого корабля находится капитан, но что-то здесь не так. Приглядевшись, я замечаю, что он привязан к мачте. На палубе лежат бездвижные тела и распоротые мешки, из которых высыпалось зерно.

Что все это значит?

Следом я замечаю, что огонь полыхает не на корабле, а сбоку от него, в шлюпке. И никакого пожара там нет. Несколько секунд экипаж «Амины Пеннарум» пребывает в полной растерянности, а потом:

– ПИРАТЫ! – орет Дай.

БАМ! Из трюма чужого корабля с криками выпрыгивают ростры и магонцы. Все они вооружены.

Прямо передо мной с грохотом приземляется пират-ростра с ирокезом. В его черных волосах виднеются красные пряди. Он надвигается на меня со шпагой, и я с силой замахиваюсь своим единственным оружием – деревянной шваброй.

Я сражаюсь как бывалый воин, как будто это у меня в крови. Меня охватывает необъяснимое упоение.

Я никогда не болела, я всегда была воительницей.

Удар в районе виска – оглушительный треск, – и пират падает. Кажется, я его убила. Но через секунду он снова на ногах. С неистовыми воплями он подбегает к бортику и, обернувшись сорокой, спрыгивает с корабля.

Воздух наполнен криками и визгами. Повсюду летают перья. Пахнет костром. Сверху доносится свирепый вой. Подняв голову, я вижу, что парус пиратского корабля сцепился с нашим и дерет его когтями. Обе мачты согнулись, паруса скрестились и яростно бьют крыльями.

С моих губ срывается клич: «АМИНА ПЕННАРУМ»!

Моя команда вторит мне. Заль нигде не видно. Кругом сплошной дым, шпаги, перерубающие тросы, искаженные лица членов экипажа, превращающихся в птиц, взлетающие ростры с острыми когтями.

Дай размахивает топором. Повсюду мелькают луки со стрелами и поблескивают ножи.

Передо мной возникает высокая фигура. В панике я замахиваюсь шваброй, целясь ей в голову.

Это Дай.

– Вниз, Аза! – кричит он. – Это же швабра! Спускайся вниз, идиотка!

Он бросается с топором на одного из пиратов, но тот отражает удар своим клинком.

Я застываю на месте, и в следующую секунду на меня нападает новый противник. Он заносит надо мной кинжал, но в этот момент Джик хватает меня за волосы и оттаскивает в сторону. Кинжал рассекает воздух, и прежде чем пират успевает опомниться, на него с пронзительным воплем обрушивается Ведда. Она садится ему на плечи и начинает рвать его клювом.

Я пытаюсь добраться до трюма, но хаос сражения приводит меня в смятение: дым, звуки борьбы и смерти – все это уже слишком. Я ударяюсь о борт корабля и вскрикиваю, когда палуба уходит у меня из-под ног. Тяжело дыша, я хватаюсь за балку. И тут я вижу их. Штормовых акул с мертвыми, бесчувственными глазами. Живое воплощение мощи. Их шипящий свет слепит глаза. Я что есть силы бью одну из них по морде, она набрасывается на меня – и я сцепляюсь с сокрушительной белой массой с блестящими наэлектризованными зубами.

– Вниз, Аза, быстро! Укройся внизу! – Джик хватает меня и затаскивает на палубу. Перед глазами мелькают страшные картины: сражающиеся магонцы, брызги крови, раненый юнга. Его униформа обуглилась по краям ранения, кости вылезли наружу, а одно крыло почти отрублено и болтается, как на ниточке, на одном сухожилии.

– Огонь! – кричит Заль, и из недр «Амины Пеннарум» раздается пушечный залп, от которого судно содрогается. Гневно вопят пираты, со всех сторон сверкают молнии, и нос корабля медленно поднимается вверх.

Я отпускаю трап и съезжаю по палубе, пытаясь зацепиться за доски, за что угодно, но от крови все поверхности стали скользкими.

Никто не замечает, как я падаю, потому что остальным не стоит никакого труда удерживаться на корабле, ведь половина бойцов вообще не касается ногами палубы.

На короткий миг я снова переношусь в машину «Скорой помощи». Ярко светятся огни, «Амина Пеннарум» переворачивается, и меня охватывает чувство неизбежности.

Я соскальзываю с палубы

И

П

А

Д