облупленного – именно так, трусом, назвал себя сам Иван.

– А ты что, сразу послушался, бравый солдатик? – кипятилась она. – Ничего не узнал, не заподозрил хоть на миг, что разрушишь чью-то жизнь! Черт-черт-черт! Он исчез и ни разу не дал о себе знать! Похоже, он скрыл от тебя, что свалил посреди ночи, как вор, после того как мы занимались любовью?

Я получил удар под дых. Что за мерзкая история! Слезы текли по ее щекам, тем не менее Эрин улыбнулась. Иронично, зло.

– Нет, конечно, – издевательски воскликнула она, – об этом он тоже не упомянул. Как и о детях. Он только сказал, что бросил жену. И все-таки, неужели тебе ни разу не пришло в голову, что ты имеешь дело с больным? Да и ты сам не лучше его! – орала она.

Это уже был перебор. Я многое мог стерпеть, мог понять ее страдание и гнев. И конечно, часть ответственности, пусть и минимальная, лежала на мне, но это было уж слишком.

Я снова налил себе вина и выпил одним духом.

– С чего ты взяла, Эрин, что я ловлю кайф от того, что вляпался в это дерьмо? По-твоему, у меня нет других дел? Сейчас ты услышишь жестокую вещь: пора тебе усвоить, что не все вертится вокруг вас двоих!

Она вытаращилась на меня, явно не ожидая такой реакции. Но я тоже умею защищаться. И начав, я уже не останавливался.

– Ты должна уяснить, что мы с ним не были друзьями в том смысле, какой для тебя очевиден. Тут все по-другому. И не воображай, что, едва вернувшись в метрополию, я первым делом решил: “Ну-ка, ну-ка, надо же чем-то заняться, так что рвану я, пожалуй, в Сен-Мало и отравлю жизнь женщине, которую отродясь не видел!” Нет, Эрин, я беспокоился о себе, старался найти работу! Ты живешь на берегу моря, как тебе известно! И есть подводники, работающие в твоих краях, с некоторыми ты даже знакома. Мне предложили работу, она меня заинтересовала, и я согласился, вообще не вспомнив ни об Иване, ни о тебе.

Не в состоянии усидеть на месте, я вскочил и принялся мерить шагами комнату.

– Признаюсь, когда я сообразил, где нахожусь, меня это раздосадовало. Но что мне было делать? Ничего! Слышишь, ничего. Я не собирался сбежать из-за вашей парочки! Так что я не пытался тебя найти, у меня были заботы и поважнее.

– Но в тот вечер, когда ты впервые появился в “Одиссее”…

– Если бы приятели предупредили, куда потащат меня выпить, я бы ни за что не согласился! С другой стороны, обрати внимание, я встретил тебя в первый вечер после приезда. Помнишь? Тип, который понравился Дус…

Это прекрасное воспоминание, как будто из другой жизни, вынудило меня сбавить тон. Грустная усмешка проступила на ее измученном лице.

– Я помню.

– Чертова судьба, которой, по-моему, не существует, привела меня к тебе, Эрин! Ты прости. Но такова правда, клянусь тебе.

Она уткнулась взглядом в пол. Каждый из нас погрузился в собственные размышления. Я не пытался угадать, о чем она думает. Мои собственные мысли путались, в них переплелись тревога за нее и ярость против Ивана, сдобренные усталостью. Мне хотелось покоя.

– То есть он не сказал тебе о детях?

– Ни слова. Иначе я бы не сидел напротив тебя.

– Я тебе верю… – Ее голос звучал мягко и одновременно грустно.

– Как же он посмел не обмолвиться о них? Это ведь его дети…

– Он защищал себя. Иван манипулятор, а ты, Гари, не глупее других. Поэтому он повел себя хитро, скрыв от тебя весь размах своего эгоизма и подлости.

– Да плевать мне, Эрин, что он держал меня за полного придурка… Я во всем этом не играю никакой роли. Сколько им лет?

Ее печальное лицо осветилось любовью и теплотой.

– Улиссу шестнадцать, Лу тринадцать, а Мило восемь.

Нетрудно посчитать…

– Это значит, что твоему младшему был год… Какой отец на такое способен?

– Я задаю себе этот вопрос уже больше семи лет. Как мне объяснить им все это? Как объявить, что их отец жив и нашел себе пристанище под солнцем на другом конце света?

Я отошел подальше от нее и ее горя, придавленный грузом вины и стыда. Сам того не подозревая, я только что лишил ее душевного равновесия. Я погрузился в созерцание порта и Интра-Мурос в огнях. Мне могло бы здесь понравиться, но мое будущее сейчас мало волновало меня по сравнению с той катастрофой, которую я спровоцировал. Тем хуже для меня.

– Неплохо бы вернуться назад, Эрин, но это, увы, не получится. Если ты предпочитаешь, чтобы я уехал из Сен-Мало, скажи мне, и завтра меня здесь не будет, я не стану ждать окончания контракта. Глядишь, мне удастся забыть всю эту историю, если я окажусь далеко отсюда.

– Гари? – позвала она.

Я обернулся к ней. На ее лице не осталось ни следа враждебности, и она больше меня не боялась.

– Иван использовал тебя в своих интересах.

– Да, и мне нечем гордиться…

– Повторяю, он талантливо манипулирует людьми и всегда получает то, что ему нужно, уж для меня-то это не тайна. Я не имею никакого права просить тебя уехать. К тому же твой отъезд ничего не изменит, уже слишком поздно. Если тебе здесь хорошо, не жертвуй собой ради нас.

Мы долго не отрывали друг от друга глаз, а потом она покосилась на часы.

– Мне пора. Если дети проснутся, они забеспокоятся, что меня нет дома. Отдашь мне пальто?

Я принес его, не говоря ни слова.

– Можно я провожу тебя? – спросил я, когда она оделась.

– Со мной Дус.

– Так мне будет спокойнее, – настаивал я.

Это было глупо и совершенно неуместно, но меня по-прежнему тянуло к Эрин, как магнитом. Последние минуты, которые мне дано провести с ней, были бесценны. Она кивнула, соглашаясь, и подозвала собаку.

Всю дорогу мы молчали. Дождь прекратился, нас окутала зимняя мгла, создавая особую атмосферу. В десяти метрах ничего не было видно. Все ориентиры исчезли. Она, однако, шагала энергично, подняв голову высоко и гордо, вопреки всему, что на нее свалилось. Печально, но у нее была привычка к невзгодам. Эта женщина умела получать и отражать удары и вызывала уважение. Я был бы рад узнать ее получше, встретить ее до знакомства с Иваном. Она подвела меня к бухте у подножия башни Солидор.

– Мы пришли. – Эрин указала на узкий, но довольно высокий дом.

Она внимательно вгляделась в темный фасад.

– Они спят, – успокоилась она. – Спасибо, что проводил.