туристов (четвертая часть из тех, кто оставил записи, выражая недовольство предложенной программой, особенно в Москве – из-за высокой цены на театральные билеты). Из отзывов по поводу проживания отрицательными были также около четверти (621); прежде всего это касалось черноморских баз, где туристы спали в палатках. Больше всего записей (1188) было посвящено питанию, 17 % туристов жаловались на низкое качество еды и плохое обслуживание. В 1937 году поступали жалобы такого же рода, особенно на трудности с транспортом, но к тому времени обслуживание на некоторых базах начало улучшаться. Туристы все еще высказывали претензии по поводу скудного меню и неважной еды во многих местах, но участники круизов по Волге теперь выражали удовлетворение. Чиновники рапортовали, что групповые туры в целом получают положительные отзывы, но сожалели, что руководители групп не умеют связывать темы экскурсий с текущими политическими событиями[206]. Возможно, туристы, как и посетители домов отдыха, радовались возможности покинуть города, где воцарилась атмосфера страха и все чаще арестовывали и судили их друзей, родственников, сослуживцев [Leder 2001: 121].

Как выглядел пролетарский турист?

Изначально, в 1920-е годы, движение пролетарского туризма исходило из того принципа, что социалистический туризм является более совершенной разновидностью рациональной, приводящей к накоплению знаний досуговой поездки. Активисты также заявляли, что он принесет пользу тем сегментам общества, которые не могли совершать досуговые поездки до революции (промышленные и сельскохозяйственные рабочие). Но они же признавали, что традиционный туризм малопривлекателен для пролетариев, что отдых такого рода остается чуждым именно тем слоям населения, для блага которых было создано Общество пролетарского туризма и экскурсий. Корреспондент «Вечерней Москвы» отмечал в апреле 1930 года, что промышленные рабочие почти не хотят заниматься туризмом и что ОПТЭ «пока не стало в действительности пролетарским». «Пролетарские туристы» в большинстве своем были студентами, а не промышленными рабочими. И лишь 20 % участников групповых туров, признавали чиновники, являлись истинными пролетариями. Надо было учить промышленных рабочих этому некогда буржуазному времяпровождению и создавать для них стимулы; результатом стало создание на предприятиях ячеек, в задачу которых входила пропаганда туризма. Но даже в ОПТЭ большая часть членов принадлежала к студентам и служащим. Из 300 московских ячеек ОПТЭ в 1930 году лишь 129 базировались на заводах и фабриках, промышленные рабочие составляли только 58 % от общего числа членов (а в такой пролетарской цитадели, как Красная Пресня, – и вовсе 39 %). Намечая цели, связанные с массовым распространением «пролетарского туризма», общество постановило, что 80 % его будущих членов в Москве должны быть промышленными рабочими, а по стране в целом – 60 %[207]. Эти произвольно округленные цифры стояли очень близко к целевым показателям для санаториев и домов отдыха – и, как и те, мало соотносились с социальной, культурной и экономической реальностью.

Помимо ведения пропаганды, ОПТЭ разработало гибкий прейскурант, чтобы промышленные рабочие были заинтересованы в туристических поездках. В зависимости от социального положения, турист получал путевку, принадлежавшую к одной из трех ценовых категорий; только малоимущие рабочие и студенты могли рассчитывать на железнодорожные билеты за полцены[208]. При награждении путевками за ударный труд предпочтение также отдавалось промышленным рабочим, как это было с широко разрекламированными круизами ударников на «Абхазии» (1930) и «Украине» (1931).

Чтобы привить гражданам вкус к туризму, общество предлагало туры для представителей определенных социальных групп. В 1932 году Оргбюро ОПТЭ постановило: «При разработке конкретных планов летнего туризма необходимо дифференцировать наш подход к разным слоям трудящихся. Молодежь, взрослые рабочие и работницы, женатые рабочие, крестьяне [избачи] и учителя нуждаются в разных формах обслуживания, разных маршрутах, разных способах передвижения и экскурсиях. К каждому начинающему и опытному туристу нужен свой подход». В ОПТЭ полагали, что промышленные рабочие будут заинтересованы прежде всего в «индустриальных» маршрутах, предполагавших обмен опытом, и указывали, что рабочие должны составлять не менее 85 % участников таких поездок. Туры в Москву, «столицу советской родины», различались в зависимости от того, для какой группы были предназначены. Текстильщикам предстояло узнать о роли хлопка и изделий из него в пятилетием плане при посещении Политехнического музея, а также побывать на нескольких текстильных фабриках; предусматривались и общеобразовательные экскурсии в Третьяковскую галерею и Государственный дарвиновский музей. Металлистов, помимо стандартных экскурсий, отправляли на машиностроительные заводы и в компанию «Машиноимпорт». Женщины-работницы осматривали выставки, посвященные охране материнства и детства, посещали детские сады и хлебозавод, в Третьяковской галерее знакомились с портретами женщин[209].

Однако к концу первой пятилетки о социальном составе групп советских туристов заботились уже намного меньше. В 1932 году ОПТЭ решило отказаться от трехразрядной системы ценообразования для путевок – предполагалось, что 90–95 % туристов на летних направлениях будут ударниками (и морально равнозначными им трудящимися), инженерами и учителями. Но все еще сохранялись целевые показатели для поездок различных видов: 85 % участников «индустриальных» туров должны были быть промышленными рабочими (для обычных туров с осмотрами достопримечательностей – 70 %)[210].

Главным предметом беспокойства для занятых в системе советского туризма был не низкий спрос, а преобладание представителей «неподходящих» слоев населения, которых привлекали радиальные маршруты, обещавшие спокойный, расслабленных отдых у моря. Женщины – предположительно из советского «среднего класса» – в 1930 году составляли 52 % участников групповых туров, хотя среди членов ОПТЭ их было только 5 %. Малоподвижный отдых в доме отдыха или санатории был доступен любому советскому гражданину, но настоящие рабочие, видимо, стремились к более активному времяпровождению. Так, старый слесарь Иван Акинфиевич, обладатель «радиальной» путевки в Гагры, наблюдал за молодыми супругами, которые ехали вдоль черноморского побережья на велосипедах, и сожалел, что вернется домой, не посмотрев на величественные виды Кавказа[211].

К середине 1930-х годов стало понятно, что ОПТЭ не справилось со своей задачей – увеличить долю пролетариев среди советских туристов. Это стало одной из причин передачи туризма в ведение профсоюзов. Газета «Труд» – орган ВЦСПС – опубликовала результаты опроса среди промышленных рабочих. Выяснилось, что они хотят увидеть самые известные достопримечательности Советского Союза: Кавказские и Уральские горы, Днепрогэс. Но мало кто из рабочих получал такую возможность даже после создания подчиненного профсоюзам ТЭУ Обычные рабочие не могли купить путевки на свои скудные средства. В 1937 году средняя стоимость 10-дневной поездки, не считая транспортных расходов, составляла 215 рублей, а средняя зарплата промышленных рабочих и служащих – 253 рубля. Лишь немногие могли позволить себе потратить месячный доход на отдых, и хотя ТЭУ рекламировало путевки для индивидуальных потребителей, промышленные рабочие не входили в их число. Была надежда получить путевку от профсоюза в качестве награды за хорошую работу, но и эти возможности оставались ограниченными. В