Впереди на могучем коне возвышался немолодой воин с длиннымиседыми волосами до плеч, белыми вислыми усами. Брови тоже белые как снег,косматые. Шлем старый воин держал на локте левой руки, поводья тоже в левой.Серые глаза пристально следили за приближающейся группой Томаса.

Олег видел, как барон Огден правой рукой отдал воинскоеприветствие, оглянулся на ровные ряды из железа, острой стали и конских голов.Там неровно, но мощно проревело с полсотни могучих глоток что-то непонятноеОлегу, но Томас гордо расправил плечи и орлом поглядел по сторонам, краем глазазамечая зардевшиеся от удовольствия щеки Яры.

Олегу почудилось некоторое напряжение в бароне Огдене.Впрочем, если барон и чувствовал неловкость, то где-то очень глубоко, на уровнеголенищ, а так его взор был чист и ясен. Выпрямившись, он смотрит прямо, рукана рукояти короткого меча, а когда заговорил даже кони перестали обнюхиваться,повернулись и уставились внимательными карими глазами.

— Доблестный сэр Томас Мальтон... — произнес баронОгден сильным, звучным, настоящим баронским голосом. — Мы видим, что тысвершил то, что казалось немыслимым! Да-да, немыслимым... Мы все помним, натвою свадьбу явился рыцарь... тихо там, в задних рядах! Это был рыцарь, никтоего не лишал рыцарского достоинства. Обгорелость — не повод, а что из ада...гм... многие из нас там побывают.

Томас приосанился, грудь его раздалась, как у бойцовскогопса, что один на один валит быков. Лиловые глаза украдкой посматривали на Яру,все ли слышит, мужественное лицо воспламенилось от жаркой похвалы.

— Да что там, — сказал он скромно, но тоже сильнымзвучным голосом, как и подобает королю, который в состоянии сам водить войскана битвы, — кто на моем месте не пошел бы хоть в ад, хоть... еще дальшеради такой женщины!

Прямая спина Яры прогнулась, а грудь выпятилась, едва непрорывая тонкую ткань. Синие глаза засияли как звезды, она выглядела не меньшекоролевой, чем сам Томас.

Барон Огден откашлялся, голос его прогремел еще мощнее:

— Сэр Томас! За твое отсутствие произошли некоторыеизменения. Но прежде, чем указать на них, я должен представить тебе этихбаронов, что пользуются уважением за их достоинства, их честь и отвагу. И никтоне усомнится в их верности Британии.

Томас с непониманием оглядел рыцарей.

— Я признаю их неоспоримые достоинства, —проговорил он настороженно, — но что означает эта... очень уж внезапнаявстреча?

Барон с достоинством поклонился.

— Как я уже сказал, это цвет рыцарства Британии. Исамые влиятельные и владетельные сеньоры королевства. Вчера на срочном военномсборе было решено, сэр Томас, что наша страна, раздираемая междоусобицами,нуждается в короле, который не покидает ее земли...

Томас задержал дыхание. Бледное изнуренное лицо медленноналивалось краской гнева. Ноздри начали раздуваться, глаза холодно блеснули, аладонь потянулась к рукояти меча.

Из рядов выдвинулся коренастый воин, еще старше баронаОгдена, весь белый как лунь, старый и уважаемый всем рыцарством сэрГильдербург, поспешно вскинул руку:

— Сэр Томас! Мы все чтим твои подвиги, и я от всегорыцарства могу заверить, что наша земля не порождала более достойного рыцаря,чем сэр Томас Мальтон из Гисленда!

Рыцари переднего ряда угрюмым ревом подтвердили его слова, адальше рев прокатился в глубину отряда. Ободренный сэр Гильдербург продолжилсильным, но уже по-старчески скрипучим голосом:

— Но, сэр Томас, признай, что лучший из рыцарей невсегда бывает лучшим королем. В то время, когда стране как никогда нужнакрепкая рука, ты покинул близкий трон и корону, отправился на поиски своейпропавшей женщины!.. Пусть даже очень благородного происхождения, хотя есть туттакие, что сомневаются.

Томас вскипел:

— Сомневаются?

Сэр Гильдербург поспешно воскликнул:

— Сэр Томас, сэр Томас! По старым добрым англскимпонятиям, благородная дама должна сидеть в башне и сопеть в тряпочку, как выоднажды изволили высказаться, а не вскакивать в седло скачущего коня иразмахивать саблей... Она же — настоящая валькирия, вы — герой, а если учесть,при каких обстоятельствах ее... гм... похитили, то можно себе представить,откуда вы только что явились!

— И где побывали! — выкрикнул кто-то, теряярыцарское достоинство, совсем не рыцарским голосом, но от грозного взора Томасаукрылся за чужими спинами.

Калика ожидал, что благочестивый рыцарь гордо сообщит, с кемеще сегодня утром за одним столом сидел и жрал в три горла, но Томас, уже весьна земле, прорычал:

— Но я вернулся! И женщина моя со мной. Кто из вассумел бы вырвать ее из рук... из лап... я даже не решаюсь сказать, из чьихнепростых дланей!

Барон Огден чуть подал коня назад, лицо Томаса полыхаетгневом, потом стало белым от ярости, сказал торопливо:

— Бросивший трон единожды... кто тебе поверит, что небросишь снова?

Из переднего ряда рыцарей крикнули:

— Стране нужен король надежный!

Томас скрипнул зубами. Внезапно взгляд упал на сэра калику.Тот сидит на коне спокойный, чуточку грустный. И в кипящей бешенством памятивнезапно всплыли слова калики, что тот просмотрел всех королей Британии на столет вперед, но ни в одной ветви будущего короля Томаса Мальтона не отыскал.Тогда он понял слова калики так, что его убьют раньше, чем наденет корону наголову, но теперь, возможно, предсказание можно толковать иначе...

— И что же? — спросил он холодно. — Вы решилине допустить меня в мое королевство?

Среди рыцарей раздавался шум. Сэр Огден поклонился, ноладонь его не уходила далеко от рукояти меча.

— Доблестный сэр Томас!.. Позволь, я объясню. Навоенном совете рыцарей за время твоего отсутствия... по благородным мотивам,никто не сомневается... молчать там в задних рядах!.. Никто не посмеетсяусомниться вслух... так вот, благородный сэр Томас... э-э... на военном советебыла выдвинута кандидатура сэра Генриха!

Он тянул и мямлил, в глаза не смотрел, но последние словавыпалил скороговоркой, вздохнул с облегчением и прямо посмотрел на Томасачестными глазами старого рыцаря, знающего законы и воинские обычаи.

За спиной Томаса тихонько ахнула Яра, слышно, как ругнулсякалика на своем непонятном языке. К барону с другой стороны от Гильдербурганаклонился хмурый немолодой рыцарь, что-то шептал на ухо, глаза недобро зыркалииз-под украшенного золотом шлема.

Томас поморщился.

— Сэр Болдуин, ваш шепот громче, чем ржание моегобоевого коня! Я не обнажу меч, как вы надеетесь. Здесь в самом деле цветанглского и норманнского рыцарства, я не хочу всех женщин Англии оставитьвдовами. Но, по крайней мере, мне позволено проехать в свои владения?