— В городе четыре крупные группировки. Номер первый:Матвеев Виктор Васильевич, кличка Мотя, называть его так не рекомендую. Сороксемь лет, рецидивист, наркоман, садист. Рост метр шестьдесят четыре см, лысина,лицо в оспинах, глаза небольшие, темные, зубы — весь перед золотой, на запястьелевой руки татуировка: якорь, на пальцах правой имя «Витя». Самый опасный тип вгороде на сегодняшний день. Хвастал, что может собрать до пятисот боевиков.Врет. Но банда серьезная, хорошо вооружена. Номер второй: Громов АлександрПавлович, кличка Боксер, к уголовной ответственности не привлекался, выпорхнулиз спортсменов. Оттуда и кличка. Тридцать два года, рост сто семьдесят восемь,красавец, бабник. Волосы темные, глаза тоже темные, большие, нос слегкаприплюснут, подбородок с ямочкой. Мотю с его воровскими заморочками ненавидитстрашно. Номер третий: Панкратов Алексей Викторович, тридцать два года, бывшийвоин-интернационалист, отсюда кличка Афганец, его узнаете сразу, ранен был вголову, лицо изувечено. С войны вернулся героем, имеет боевой орден, у негобольшой авторитет среди афганцев, а их у нас в области много. Уголовников нежалует. Если между Мотей и Боксером начнется война, поддержит Боксера. Номерчетвертый: Колеватых Сергей Владимирович, двадцать семь лет, кличка Косой. Онна Крамарова похож. В шестнадцать лет привлекался за драку, ходят слухи, назоне себя не показал. В группировке в основном малолетки, но пара автоматов и унего найдется. Мотю боится до судорог, в случае чего — примкнет к нему. Времяот времени все собираются в казино, есть у нас такой притон «Встреча», вот тами встречаются.

Пока Валерка памятью бахвалился, я томилась.Словоохотливость бывшего мужа вызывала опасения. Теперь я сомневалась, так ужли случайно он возник на моей кухне. Размышлять об этом не хотелось, и я, чтобыотвлечься, своих гостей разглядывала. Теперь их физиономии не казалисьзверскими и особенно страшными. Даже бритый наголо Гиви был симпатичен наособый бандитский манер. Я прикинула: хорошо это или плохо для меня. Выходило,что никак. И в самом деле, какая разница, кто меня убьет: симпатичный с видупарень или не очень. Хотя, из-за врожденного эстетического чувства, симпатичныйпредпочтительней. Росту в Гиви метра два, бывший далеко не коротышка, но этомуи он чуть выше плеча. Здоровенные ручищи, грудь и даже шея покрыты густойчерной шерстью. Большие темные глаза полуприкрыты веками. Понаблюдав за ним, ярешила: этот убьет, только если прикажут. Утешение слабое, и все же…Беспокойство вызывал Мишка: рослый, плечистый, с ярким, запоминающимся лицом,пустыми глазами, лыбится, это пугает. Такому, что прикурить, что в затылоквыстрелить — все едино.

Витек выглядел обыкновенным парнем тридцати с небольшим лет.Надо полагать, из бывших спортсменов. Он как будто скучал, а на меня и вовсе необращал внимания. Самой большой проблемой был, конечно, Павел. Рыжеватыйблондин с короткой стрижкой и взглядом кобры. Высокий, крепкий мужик, покоторому жизнь прошлась круто, и который сам гулял по ней, не заботясь о том,где пройдут другие. Вот уж о чем и думать тошно, так это о таком враге, как он.

Тут бывший наконец заткнулся, что прервало мои размышления.Павел привычно потер щеку, взглянул исподлобья на Валерку, и я со злорадствомотметила, что тот глаза торопливо отвел.

— Что ж, мент, — сказал Павел. — Излагаешьгладко. Значит, любой из четверых. Только просто так из автоматов не палят.Повод нужен. А я его не вижу, — и добавил как будто для себя:

— Понять не могу, что он здесь делал.

— Приезжал он трижды за последние два месяца, каждыйраз останавливался в «Дружбе», гостиница «Интуриста». Жил по несколько дней.Тихо, незаметно, гостей не принимал. Обедал в ресторане в одиночестве.Пенсионер, да и только.

Мишка фыркнул и сказал презрительно:

— Это Серега-то?

Но Павел его перебил:

— Вот что, Витек, сгоняй в эту «Дружбу», персоналпоспрашивай, ментам могли не сказать, а тебе скажут.

Витек молча кивнул и исчез. Бывший демонстративно посмотрелна часы.

— Беседа наша затянулась, — сказал,ухмыляясь. — А у меня дела.

— Топай, не держу.

— Где вы остановитесь? — Подлец, честное слово,нет бы прямо спросил: «Когда вы уберетесь отсюда?» Павел криво усмехнулся.

— Мы тебе сообщим. И вот еще что. Жена твоя с намипобудет. Ты по-хорошему, и мы по-хорошему, а если… в общем, понимаешь.

— Зачем она вам? — удивился Валерка. — Она-тоздесь при чем?

— Может, ни при чем, а может, наоборот. Есть здесьчто-то, мент, чувствую. Ты не переживай, твою бывшую не обидим.

Меня это ничуть не успокоило, я попыталась возражать, Павелбросил равнодушно:

— Заткнись. — И я заткнулась.

Валерка кивнул мне и исчез. Я заревела с досады и стала втуалет проситься. В туалет отпустили.

Когда я оттуда вернулась, все трое сидели в моей комнате итупо пялились в телевизор. Чтобы не мозолить им глаза, я ушла в спальню, леглана кровать поверх покрывала и стала разглядывать потолок, пытаясь отгадатьзагадку тридцатилетней давности: чего это мне так везет?

Вот, к примеру, этот покойник, угораздило его умереть в моейквартире, квартир в городе сколько угодно. Неизвестно, что там Витек раскопаети как это на мне отразится. Валерка тоже хорош. Взял и ушел. Конечно, не простоушел. Просто так он ничего не делает. Только в его ведомстве мне зарплату неплатят, и помогать ему звездочку зарабатывать мне совсем не хочется. И вообще,куда милиция смотрит? Мало того что в моей квартире покойник объявился, теперьеще и бандиты прибыли, и вроде бы никто не видит в этом ничего особенного, и спасатьменя не спешит.

Черт-те что… Форточка над головой большая, пролезть в нее ясумею. Осчастливлю бабулек на скамейке. Я покосилась на своих гостей: сидят, втелевизор уставившись. Я приподнялась с постели, косясь на них, а Гивиприподнялся в кресле, косясь на меня. Встать и дверь закрыть. Почему бы и нет?Мало ли что, может, мне переодеться надо. Я встала и дверь прикрыла. Через пятьсекунд она распахнулась, на пороге стоял Гиви и поинтересовался ехидно:

— На словах поймешь или руками объяснить?

— А что я сделала? — запаниковала я.

— Дверь держи открытой.

— Пожалуйста, — пожала я плечами и опечалилась.Смогу я за пять секунд добежать до форточки и в нее себя пропихнуть? Вопрос.Знать бы, как все обернется, потренировалась бы на время. Положим, в форточку япротиснусь, а дальше? Вряд ли они старушек на скамейке испугаются, еслиВалерка, какой-никакой, а милиционер, совсем им не показался? Да, нет к властямуважения. Народ пошел наглый, приезжают, сидят возле телевизора и никого небоятся.