Дрожащей рукой я открыла дверь и прошла в кухню, бритый замной. Вел он себя нахально, заглянул в комнаты, сунул нос в ванную и даже втуалет, потом сказал, стоя спиной ко мне: «Порядок».

— Что? — не поняла я, ответить он забыл. —Послушайте, вы вообще кто? — разозлилась я и замолчала: в квартирепоявились еще трое.

«Что ж это я на море не уехала, ведь отпуск у меня», —пронеслось в голове. Я разглядывала гостей, а они меня. С моей точки зрения,зрелище было удручающим. Хоть телефон и находится под рукой, но позвонить явряд ли сумею. Поэтому попыток пошевелиться я не делала, сидела на стуле и ихразглядывала.

Все четверо были одеты в джинсы и шелковые рубашки. Тот, чтоближе ко мне, сверкал бриллиантом на пальце и цепью на шее. У второго цепь былавитой. У третьего толщиной в палец и с крестом граммов пятнадцать весом. Учетвертого цепь, как у дворовой собаки, так что странно было, как он головуможет держать, а крест украшен бриллиантами — из чего я заключила, что он здесьглавный. Как оказалось, я ошиблась: главным был обладатель витой цепочки безкреста. Он сел, устроившись с возможными удобствами, на моем диване, закурил исказал как-то лениво:

— Ну, что, расскажи нам, как все было.

— Что? — с трудом сглотнув слюну, спросила я. Онмолчал, и остальные молчали, меня надолго не хватило, я спросила опять:

— Это про покойника, что ли? — кашлянула и сказалаобреченно:

— Я уже сто раз рассказывала.

— Расскажи в сто первый, — усмехнулся бритый. Тот,что с витой цепочкой, кивнул типу с бриллиантовым крестом:

— Присмотри, — и тот исчез. Я с томлениемпосмотрела на все четыре угла моей кухни и вздохнула. Пауза затянулась, никого,кроме меня, это, как видно, не волновало. Я поежилась и спросила:

— А вы кто?

— Гиви, — позвал сидящий напротив меня тип, невынимая сигареты изо рта. Бритый сделал шаг, схватил меня за шею и ткнул лицомв стол. Я взвыла, он разжал руки, а я стала вытирать кровь из разбитого носа,схватив полотенце, и, не удержавшись, брякнула:

— Псих.

Удар последовал мгновенно, слезы брызнули из глаз, я опятьсхватила полотенце и уткнулась в него лицом. Спрашивать, кто они, охоты большене было. Гиви приткнулся возле стола рядом со мной, скрестив на грудиздоровенные ручищи. Я поежилась и сказала жалобно:

— Бить меня не обязательно.

Все трое разом усмехнулись.

— Ну? — открыл рот Гиви.

— Что «ну»? — спросила я и торопливо дернулась всторону. — Не знаю я ничего. Он позвонил в дверь, я открыла, он упал вкоридор. Я испугалась, стала звать на помощь. Приехали «скорая» и милиция. Онуже умер. — Я поежилась и добавила:

— Все.

— Все? — спросил тип напротив, глядя мне в глаза,и под этим взглядом я вдруг поняла, что жизнь моя не стоит и копейки. В егоглазах я была ничто, даже меньше, чем ничто. Ему ничего не стоило раздавитьменя, как таракана или пачку из-под сигарет. Это было так страшно, такчудовищно страшно, что какое-то мгновение я была близка к обмороку. Выдержатьего взгляд было почти невозможно, но необходимо, если я хотела жить. Собрав всюволю, я по-собачьи уставилась в его глаза, то и дело моргая. Он перевел взглядна Гиви, я опасливо на него покосилась и опять уставилась прямо перед собой смаксимальной честностью в глазах.

— Может, ты еще скажешь, почему он к тебепришел? — спросил Гиви.

Я вздохнула и заунывно начала:

— Ко мне все идут: алкаши за стаканом, электрики затабуреткой… у меня квартира первая.

Они переглянулись, я выжидательно замолчала.

— Еще раз, и подробнее, — сказал тип с витойцепочкой.

Я стала рассказывать с максимальными подробностями, где-тона середине запнулась и попросила:

— Послушайте, мне в туалет нужно. Срочно.

— Что? — переспросил Гиви.

— Не могу я больше, — зло сказала я, морщась отболи, и бросилась в туалет. Там я посидела пару минут, жалобно поскуливая,потом вернулась в кухню, вымыла руки и уселась, сложив ладони на коленях иподжав ноги. — На чем я остановилась? — спросила вежливо, мне никтоне ответил, я сказала:

— Ну вот, — и продолжила свое повествование. Оноим не понравилось, это было ясно. Честно говоря, оно и мне не нравилось. Толькодругого не было. Тип напротив сидел, опершись на локоть, и смотрел исподлобья.Жуткий взгляд. Наконец он заговорил:

— Квартира у тебя первая… Стреляли в него в двухкилометрах от твоего дома. Он проехал два кэмэ, чтобы позвонить в первуюквартиру?

— Я не знаю, почему он проехал два кэмэ. Меня в милициизамучили вопросами, только… — Гиви резко выбросил руку, но я за ним следила:рука зависла в воздухе. Парень, который молча стоял, привалившись спиной кмоему холодильнику, неожиданно фыркнул. Я замерла, ожидая, что последует заэтим. Гиви удивил меня несказанно: вместо того чтобы разозлиться, усмехнулсякраем губ, выжидательно глядя на старшего. Тот потер ладонью щеку и сказалкак-то лениво:

— Может, ты ничего не знаешь, а может быть, тебе такпросто кажется. Я думаю, тебе надо помочь.

— Я же не отказываюсь, — вяло заметила я, косясьна Гиви. Тот подошел к плите, зажег все четыре конфорки и вернулся ко мне. Впервую секунду я испугалась, что сейчас умру, еще через секунду — что этого неслучится.

— Значит, ты его раньше не видела? — спросил Гиви,рывком поднимая меня за шиворот. — Мишка, есть что-нибудь ей пастьзаклеить, чтоб не орала? — обратился он к парню у холодильника.

— Не буду я орать, — торопливо заверила я. —Не надо мне пасть заклеивать, и вообще ничего не надо.

— Вот я тебя сейчас на плиту задницей посажу, бьюсь обзаклад, что-нибудь да вспомнишь.

До плиты была пара шагов.

— Чего вы хотите? — охнула я.

— Помочь тебе вспомнить.

Я почувствовала, как ноги у меня подкосились, и повисла наруках у Гиви. Он явно не шутил, жар плиты доходил и сюда, я уставилась на типас витой цепочкой и вдруг взвизгнула.

— Не надо, я вспомнила, — руки разжались, и ямешком осела на пол.

— Вот видишь, — лениво сказал старший, не меняяпозы. — Что ты вспомнила?

— Подробно рассказывать? — спросила я.

— Подробно, — кивнул он.