– А завтра – воскресенье, – он снова обрел дар речи и вернулся к еде, – и у нас важный третий день ярмарки.

– Надеюсь, на банкете еда будет вкуснее этого бургера, – ничего не доев, я встала из-за стола и направилась в ванную, – пойду умоюсь и лягу спать, не хочу завтра снова походить на зомби.

– А, да, хорошо, – Флориан запинался, не находясь, что ответить.

– Спокойной ночи, – сказала я, и не дожидаясь его ответа, закрылась в ванной.

Меня ничуть не злило поведение писателя, я раздражалась на саму себя. Мне было неприятно от собственных мыслей, от того, каким человеком являюсь. Подставляя лицо под струи прохладной воды, я пыталась остудить горящие от стыда щеки. Он понравился мне задолго до этой поездки, еще до решения расстаться с Савой. Глядя в зеркало на собственное отражение, меня охватила паника от непонимания своих же чувств.

Я просто не понимала, где заканчивалось желание сбежать от душивших меня отношений и начиналась искренняя симпатия к другому человеку?

Мучивший меня всю ночь вопрос позволил уснуть лишь под утро, и к тому времени, когда Макс появился в нашем номере, я все еще не могла открыть глаза.

– Вы чем занимались всю ночь?! – возмущался редактор, видя под одеялом мое неподвижное обессиленное тело.

– Сейчас встану, – выдал мой хриплый сонный голос, – дайте мне полчаса.

– Хорошо, – ответил Макс, и это было последнее, что я услышала перед тем, как снова провалиться в сон.

Мне снился наш с Савой поход в кинотеатр. Он, как это всегда бывало, сам выбрал фильм, купил для нас соленый попкорн, хотя я сто раз говорила ему, что люблю сладкий. На самом экране в зале, будто транслировались все мои мысли и сомнения. И каждый раз, когда я собиралась встать и уйти с сеанса, Сава хватал меня за руку и усаживал на место, заставляя смотреть дальше.

– Куда ты? Тебе еще в стольком нужно разобраться, – самодовольно улыбаясь, говорил он мне.

Мне удалось вырваться из его хватки и выбежать в коридор, после чего сон рассеялся. Оглянувшись по сторонам, я заметила Флориана, сосредоточенно читающего книгу, сидя на своей кровати.

– Неужели те полчаса еще не кончились? – мне показалось, что прошла целая вечность с того момента, когда здесь был Макс.

– О, ты проснулась, – писатель улыбнулся, – на самом деле, прошло уже два часа.

– Что?! – я подскочила с кровати, скидывая на пол одеяло. – Как два часа? Почему ты все еще здесь?

– Тебе нужно было поспать, а я без своего помощника ехать не захотел, – повседневно ответил он, будто ничего такого в пропуске выставки собственных же книг нет.

– Скажи честно, ты выжил из ума? – схватившись за голову, я кинулась к сумке, доставая оттуда вязаное бордовое платье и теплые колготки.

– Одевайся и поедем, ярмарка продлится еще четыре часа, – не отрываясь от книги, сказал Флориан. – К тому же, звонил Макс и сказал, что почти все экземпляры распроданы.

– Я же просила разбудить через полчаса! – во мне зарождался непонятный коктейль из эмоций. – Как можно наплевать на такое важное мероприятие, мы ведь ради него сюда и приехали!

– Я тебе уже все объяснил, – он равнодушно пожал плечами.

– Зачем так поступать?

– Следую твоему примеру, – теперь голос Флориана казался надреснутым, будто нахождение рядом со мной высасывало из него силы.

Не желая продолжать разговор, я быстро схватила вещи и направилась в ванную комнату, и уже через десять минут была готова.

Несмотря на то, что сегодня третий и последний день ярмарки, людей в зале только прибавилось. Мы с писателем заняли уже привычные для нас места, но в этот раз мне пришлось нацепить на лицо доброжелательную маску и вымученно всем улыбаться. Посетители, будто чувствуя мое настроение, шарахались от протянутых мной буклетов. Макс, видимо заметивший это фиаско, отвел меня в сторону.

– Никак не проснешься? – удивительно, но редактор говорил совершенно спокойно.

– Почему он не поехал с вами? Зачем остался ждать, пока я проснусь?

– Его спроси.

– Он отвечает загадками, а я чувствую себя виноватой.

– Лунара, перестань, – Макс накрыл мои плечи своими широкими ладонями и заглянул в глаза, – остаться с тобой было его добровольным решением. Тебе не за что себя винить.

– Почему вы ему позволили? – я нервно сбросила с себя его руки. – Такой строгий, а допустили подобный произвол.

– Ты серьезно ничего не понимаешь?

– Чего я не понимаю? Того, что он подвел читателей, которые пришли с ним на встречу, пока он сидел в номер и слушал мой храп?

– Он сказал, что ты очень помогла ему, – Макс задумчиво запустил пальцы в густую бороду.

– Чем же?

– Своей верой в него и поддержкой.

– Он тоже был рядом, когда я нуждалась, но его сегодняшний поступок абсолютно не разумен, – я скрестила на груди руки и несогласно покачала головой. – Он не имеет право так подставляться.

– Не знаю, в курсе ли ты, но у него не так много людей, к кому он может обратиться за помощью или за банальным советом, – редактор подошел ближе и заговорил тише, – родители не верят в его успех, не видят в нем таланта, для них он запутавшийся ребенок, пытающийся убежать от реальной жизни. Из-за них и критики некоторых читателей он временами кажется черствым, но Флориан совсем не такой. Я всем сердцем люблю этого парня, потому что вижу на бумаге его мысли и страхи, я знаю, что он за человек. Ты мне нравишься, но не смей осуждать его за проявление столь сильного чувства. Он решил позаботиться о тебе, так уважай его выбор. А теперь иди и раздавай буклеты.

Имела ли я право злиться на писателя за то, какое именно решение он принял? Ведь совершенно точно, что для него я бы сделала то же самое.

Флориан продолжал подписывать книги и общаться с читателями, пока у меня внутри из незначительных песчинок собиралась целая песчаная буря. Когда через два часа все экземпляры были распроданы, а выступления приглашенных гостей окончены, нас пригласили в другой зал, где проходил банкет. Мы с писателем молча двинулись за колонной людей, а когда все расселись по местам, я больше не смогла находиться в душном помещении и побежала на улицу.

Оказавшись снаружи, я ощутила, как по щекам текут непрошенные слезы. Еще недавно мне казалось, что на душе наступил долгожданный покой, и что мне удалось обуздать внутренних демонов, но сейчас было отчетливо слышно, как моя планета кричит от накопившейся в ней боли. Я прятала на ее задворках все самое плохое, что со мной случалось, надеясь, что оно никогда не вырвется наружу.

Флориан выбежал, держа в руках мое пальто. Я к тому моменту стояла, согнувшись от разрывающейся рыданиями грудной клетки. Он набросил на меня верхнюю одежду и притянул к себе, заключая в крепкие теплые объятия.