После сувенирных лавок и бутиков с дорогой одежды нас один за другим встречали тематические рестораны и простенькие кафе. От количества зданий, их разнообразия и постоянной смены локаций у меня уже начинало рябить в глазах.

– Глазам нужно время, чтобы привыкнуть к такому, – сказал Флориан, заметив мое смятение и бегающий взгляд.

– Кажется, мне и жизни не хватит освоиться в таком месте.

Удивительно, как сильно могут отличаться города в одной и той же стране, и как по-разному мы ощущаем себя, находясь в них. Вдали от дома я почувствовала себя смелее обычного и не нуждалась ни в чьей помощи. Неожиданно я сама стала поддержкой для того, кто оказался рядом. Пустой большую часть жизни сосуд вдруг наполнился светом, мне хотелось подставлять лицо обжигающему ледяному ветру и сдержанно улыбаться, пряча внутреннюю силу от посторонних глаз. Глядя на шагающего рядом и глазеющего по сторонам Флориана, я прекрасно осознавала, что в моем хорошем самочувствии есть и его заслуга. Оказалось, что существуют люди, имеющие намерение подарить мне частичку жизни, а не отнимать то последнее, что у меня осталось.

– Завтра ярмарка продлится всего шесть часов, а после этого мы все приглашены на банкет, – писатель остановился возле кофейни. – Будешь что-нибудь? Я хочу чай.

– Если можно какао или горячий шоколад.

Флориан, ненадолго оставив меня снаружи, быстро забежал в здание и уже через несколько минут вышел, держа подставку с двумя стаканами горячих напитков.

– Это тебе, – он протянул один из них мне, – белый горячий шоколад.

– И такой тоже бывает? – приоткрыв крышку, я вдохнула сладкий аромат, напоминающий зефир. – Знаешь, а ведь в детстве мне нравился именно белый шоколад.

– Так пробуй уже скорее, – Флориан улыбнулся, кажется, довольный тем, что чудесным образом угадал со вкусом.

Я сделала небольшой глоток и, не сумев оторваться, выпила весь напиток залпом, ощущая, как согреваюсь от растекающегося по телу приятного тепла.

– Похоже, что ты по-прежнему любишь белый шоколад, – он ухмыльнулся и, последовав моему примеру, приложился губами к стакану и принялся медленно потягивать свой напиток.

Мы двинулись дальше и в итоге вышли к парку, у входа в который расположились уличные музыканты, исполняющие инструментальную версию «Dance Monkey». Рядом с ними в танце кружились дети, чьи родители стояли неподалеку и покачивались в такт звучавшей мелодии. Мы с писателем продолжали неподвижно наблюдать за происходившим мини-концертом.

– Никогда не понимал, как это работает, – неожиданно сказал Флориан.

– Что именно?

– Как музыка гвоздями прибивает к месту и не позволяет уйти.

– Я, – у меня внутри всегда возникали ровно такие же ощущения, какие описывал сейчас писатель, – чувствую то же самое.

– Это моя мечта – создавать искусство, которое сможет наполнять жизни людей смыслом, превращать тусклые краски в ослепительно яркие, – несмотря на толпу незнакомцев вокруг нас, я четко ощущала, что наши души сейчас наедине друг с другом. – Но ничего не выйдет, если я не научусь выражать чувства и не научу этому героев своих книг.

– Не сомневайся в себе, – мне хотелось сказать еще тысячу слов, но все они казались такими лишними, когда есть руки, которыми можно его обнять. Не спрашивая разрешения и не ожидая приглашения, я сама развернула его к себе и решительно заключила в объятия.

– Луна, – Флориан постарался отстраниться, но из моей цепкой хватки вырваться не так просто. Когда действительно хочу, я держусь за другого человека изо всех сил. – Зачем ты так со мной?

Одумавшись, я молча отстранилась и посмотрела в сторону парка.

– Думаю, хватит с меня прогулок на сегодня. Мы можем вернуться в гостиницу?

– Если ты так хочешь, – писатель грустно улыбнулся, и достал телефон, чтобы вызвать такси.

За всю дорогу мы не проронили ни единого слова, а по приезду в номер легли каждый на свою кровать, повернувшись друг к другу спиной. Я восприняла это как наше обоюдное желание не сближаться сильнее положенного. Но потребность видеть его лицо взяла надо мной верх. И когда, резко развернувшись, я встретилась с его зелеными глазами, сердце мое десятикратно перевернулось в груди.

– Мне не хочется спать, может, закажем еды и посмотрим фильм? – тихо предложил Флориан, не отводя взгляд.

– Хорошо, я тоже хочу есть.

Те полчаса, что мы провели в ожидании курьера с едой, писатель пытался выбрать подходящий фильм, но почему-то отметал каждый вариант.

– В чем дело? – спросила я, когда он отбросил в сторону от себя пульт.

– Ни в чем, – Флориан взял подушку, положил ее себе на колени и уткнулся в нее лицом.

Я подошла и села на краешек его кровати. Он не сразу понял, что перед ним кто-то сидит, а когда поднял голову и увидел меня, заметно вздрогнул.

– Рассказывай, что не так, – потребовала я.

– Просто, – он неловко почесал подбородок, – я их все видел.

– Видел все фильмы, которые добавлены в каталог этого телевизора?

– Да, – он пожал плечами, – как-то так и есть.

– Ладно, тогда киновечер отменяется.

– Нет-нет, выбери ты, а я посмотрю с тобой за компанию.

– Второй раз?

– Ну да, – Флориан совершенно не убедительно начал кивать головой. – А что такого?

– Давай-ка, – я потянулась за пультом, – мы лучше откроем музыкальный каталог и поужинаем под прекрасные саундтреки.

В этот момент писателю позвонил курьер, и пока он спускался вниз за нашим заказом, я включила плейлист, который создали владельцы гостиницы. Когда Флориан вернулся с двумя пакетами еды, весь номер уже окутала композиция Lemandorle «Ti amo il venerdì sera». Писатель подошел к столику и начал расставлять стаканы с кока-колой, выкладывать контейнеры с картошкой фри и коробочки с бургерами. Закончив, он посмотрел на меня и лучезарно улыбнулся.

– В таких случаях принято приглашать на танец, но я предлагаю тебе поесть, пока у нас не случился голодный обморок, – заявил Флориан, и я, давясь от смеха, направилась к столу.

– Интересное название у этой песни – «Ti amo il venerdì sera», – прокомментировал он, когда мы уже начали есть.

– Ты знаешь итальянский? – с полунабитым ртом спросила я, позабыв обо всех правилах этикета за столом.

– Немного.

– И как переводится название?

– Я люблю тебя в пятницу вечером, – видимо, не придавая никакого смысла словам, обыденно произнес писатель.

– Вот как? – борясь с собственным замирающим сердце, я сделала усилие и иронично улыбнулась в ответ. – А сегодня, увы, суббота.

Он поднял глаза, и наши взгляды снова встретились. Мне было хорошо знакомо мощное магнетическое притяжение, возникшее между нами. Мы с Флорианом, будто с самой первой встречи шли к этому моменту, чтобы вот так открыто и честно посмотреть друг другу в глаза, но ничего так и не сказать. Все, что мы могли позволить себе – глупые и одновременно все понимающие улыбки, а к большему никто из нас и не стремился.