Маркиз проскользнул мимо них, стараясь не испачкаться вкраске, и толкнул дверь.

Кабинет был очень оригинальной планировки. Площадь его былатак мала, что в нем едва помещались два письменных стола, зато высота потолкапросто потрясала, казалось, что сюда вполне может поместиться Ростральнаяколонна.

Такая планировка делала кабинет похожим на огромный платянойшкаф, в котором Гулливер мог бы повесить свою одежду.

На одной из стен этого «шкафа» висел огромный гобелен,изображавший сцену охоты на львов.

За двумя письменными столами сидели две женщины, и притом,что они сидели друг к другу вполоборота, всякому посетителю сразу жестановилось ясно, что отношения у них между собой самые натянутые.

Войдя в комнату, Маркиз деликатно кашлянул и обратился ксидевшей слева брюнетке:

— Здравствуйте, Валерия Сергеевна! Брюнетка вздрогнула,сломала карандаш и подняла на Маркиза темные выразительные глаза, делавшие еепохожей на бедную овечку, неожиданно узнавшую о технологии изготовлениядубленок.

— Леонид Андреевич, — проговорила она дрожащимголосом, — вы ко мне?

«Нет, — хотел было ответить Маркиз, — я зашелпроведать этого льва на гобелене».

Но соседка Валерии Сергеевны, блеклая увядающая дама снемыслимыми локонами, изобразила всей своей фигурой такой интерес, что Ленявоздержался от всякого рода шуток.

— Да, Валерия Сергеевна, — подтвердил он самымблагонамеренным тоном, — я хотел проконсультироваться с вами по некоторымтехническим аспектам ранней итальянской живописи, в частности сиенской школы.

— Хорошо, — брюнетка опустила взгляд и всталаиз-за стола, — я как раз собиралась пообедать, мы могли бы совместить этос консультацией…

— Не стесняйтесь, Валерия Сергеевна, подала голос дамас локонами, — консультируйте, не торопитесь.., если что, я сама поговорю сзаместителем директора.

Голос ее при этом напоминал что-то среднее между шипениемгремучей змеи и скрежетом дисковой пилы, под которую попал рельс, если,конечно, такое сочетание возможно.

Выйдя в коридор, Леня покосился на дверь и спросил:

— Не складываются отношения?

— Не то слово, — отмахнулась Валерия Сергеевна. —Ты что, пришел только для того, чтобы узнать, какая психологическая обстановкау меня на работе?

Леня с невольным сожалением окинул взглядом стройнуюмальчишескую фигурку своей давней знакомой.

— Я слышал, ты уже доктор наук? — проговорил он.

— Значит, ты пришел, чтобы узнать о моем служебномпродвижении? — В голосе женщины зазвучали слезы. — Леня, после тогокак мы расстались, я полгода не могла заснуть без снотворного, и только япришла в норму, успокоилась, занялась интересным делом — тут появляешься ты,как ни в чем не бывало…

— Кстати, о твоем интересном деле, — поспешнопрервал ее Маркиз, пока разговор не принял нежелательный характер, — тыдействительно видела настоящего Симоне Мартини?

Валерия Сергеевна удивленно повернулась к нему. Слезы, наполнявшиеее большие темные глаза, мгновенно высохли, и на смену горечи в этих глазахзажглось любопытство:

— А ты-то откуда об этом знаешь?

— Пусть это будет моей маленькой тайной, —уклончиво ответил Маркиз. — Так что неужели настоящий Симоне Мартини?

— Насколько я могу судить без проведения полноценнойнаучной экспертизы… — проговорила женщина, и лицо ее озарилось светомподлинного восторга. — Это маленькая картина, примерно двадцать натридцать, на ней изображена Мадонна, совсем юная, задумчивая и спокойная.., онатак нежно смотрит на своего младенца.., только Мартини умел так неповторимопередать такую спокойную нежность взгляда! Кроме того, очень характерная длясиенской школы цветовая гамма, и доска вполне соответствует образцам… Я несомневаюсь, это подлинный Симоне Мартини!

Валерия Сергеевна внезапно спохватилась и подозрительноуставилась на Маркиза:

— Леня, ты что — собираешься.., я только сейчасвспомнила, какая у тебя своеобразная сфера интересов.., имей в виду, картинатакого уровня не должна уплыть за границу или осесть в тайной коллекциикакого-нибудь криминального авторитета! Ей место только в первоклассном музее,в таком, как Эрмитаж!

— Я обязательно учту твои пожелания, —Леняусмехнулся, — но, кстати, раз уж ты упомянула криминальных авторитетов —до одного из них дошли слухи о твоем Симоне Мартини!

Валерия Сергеевна отшатнулась:

— Неужели ты думаешь, что эти слухи дошли через меня?

— Вряд ли, — Маркиз посерьезнел, — ты немогла бы сделать такую глупость. Кроме того, я, кажется, догадываюсь, какаяптичка напела это Штабелю…

— Кому?

— Неважно, — отмахнулся Леня.

Он нарочно вскользь упомянул кличку авторитета, чтобыпосмотреть, как отреагирует на нее Валерия Сергеевна, и убедился, что онадействительно слышит ее впервые.

— А как зовут того нотариуса, с которым ты приходила кстарушке?

— Зачем это тебе? — Валерия подозрительнопокосилась на Маркиза.

— Не бойся, я и так достаточно много знаю об этойкартине, А фамилия нотариуса мне нужна только, чтобы выяснить, через когопроизошла утечка информации.

— Нотариус Селиверстов, — нехотя проговорилаВалерия Сергеевна, — Владимир Константинович Селиверстов.

— Тебе часто приходится его консультировать? —догадался Маркиз. — Искусствоведам по-прежнему мало платят?

— Не в этом дело, — женщина вспыхнула, иногда мнеудается найти что-нибудь интересное и приобрести для музея…

— Ну, в этом случае вряд ли музею что-нибудьдостанется, — вздохнул Леня, — слишком большая конкуренция!

Он задумчиво оглянулся на проходивших мимо людей и задал ещеодин вопрос:

— Если бы тебе понадобилась копия этой картины, к комубы ты обратилась?

— Ты ужасный человек! — Валерия Сергеевнаотступила, прижавшись спиной к стене. — Ты уже задумал какую-то аферу!

— Не торопись с обвинениями! Может быть, ты будешьдовольна результатами этой аферы!

— Трудно поверить! Я вспоминаю твои прежние похождения…

— Я очень изменился! — Маркиз состроил виноватуюфизиономию, и женщина невольно рассмеялась. — Так все-таки, кто мог бысделать хорошую копию этой картины?

— Есть такой человек — Михаил Рувимчик, —неуверенно проговорила Валерия, — только не знаю, здесь ли он сейчас исвободен ли…

— В каком смысле — свободен? — удивленнопереспросил Леня.

— Не в том, в котором ты подумал, — усмехнулась ВалерияСергеевна.