За столом в небольшом кабинете сидел весьма упитанныймужчина с разными глазами. Один глаз у него был голубой, другой карий. Голубойглаз смотрел на посетителей с выражением кристальной честности и готовностинемедленно пойти навстречу всякому их законному пожеланию, тогда как карийкосил куда-то в угол, где он, по-видимому, замечал непреодолимые препятствиядля этих законных пожеланий. И если голубой глаз сверкал честностью, то карийвыглядел на редкость жуликовато.

Маркиз немало повидал на своем веку таких разноглазыхначальников и хорошо знал, что они что-то делают только в двух случаях: илиесли им хорошо заплатить, или если им пригрозить возможными и оченьзначительными неприятностями.

Платить кладбищенскому жулику за ерундовую справку емусовсем не хотелось, и поэтому Маркиз быстро махнул в воздухе неразборчивым удостоверениеми голосом, полным самоуверенности и начальственного хамства, проговорил:

— Фортинбрасов, городская прокуратура. Где у васписатель Волкоедов похоронен?

Глаза начальника неожиданно сбежались в одну точку, и дажекарий жуликоватый глаз попытался прикинуться кристально честным.

— Как, вы сказали, фамилия? Волкодавов?

— Волкоедов.

Разноглазый зашелестел какими-то бумагами и еще уточнил:

— Когда похоронен?

Маркиз назвал дату, и бумажки зашелестели с новой силой.

Через минуту разные глаза поднялись от стола и дружноморгнули:

— Нет такого.

— Не может быть! — Маркиз с грустью подумал, чтобез взятки все-таки не обойдется, но вдруг у него за спиной раздался негромкий,хорошо поставленный голос:

— Вас интересует могила Алексея Кирилловича Волкоедова?Пойдемте со мной.

Оглянувшись, Леня увидел того представительного пузатогогосподина, который во время похорон Волкоедова проводил гражданскую панихиду.Господин держал в руках целую стопку разнообразных бумаг и через Ленино плечобросил на разноглазого начальника испепеляющий взгляд.

— А, это опять вы? — елейным голосом проговорилразноглазый начальник. — Ну и как, удалось вам получить ходатайство откомитета по увековечению?

Пузатый господин нечленораздельно рыкнул и выскочил изконторы, как пробка из бутылки шампанского.

Лола и Маркиз устремились за ним.

— Окопались! — проворчал пузатый, покосившись наконтору и большими шагами удаляясь от нее. — Без взятки пальцем нешевельнут! Из всего умудряются деньги выжимать!

— А вы, извините, коллега покойного? — осведомилсяМаркиз. — Соратник, так сказать, по творческому союзу?

— Коллега! — отрывисто подтвердил мужчина ивернулся к наболевшему. — За любую ерунду деньги дерут! А у вдовы их негусто…

— Да, — подтвердил Леня, — я его всего-тоспросил, где могила писателя Волкоедова расположена, а он в ответ говорит — неттакого! Тоже, наверняка, хотел денег…

— Да нет, — господин махнул рукой, сворачивая вбоковую аллею и ловко перепрыгивая канаву, — у него, наверняка, документына настоящую фамилию оформлены, вот он вам и не ответил.

— На настоящую? — переспросил Леня, но тут жеприкусил язык: как «представитель прокуратуры» он должен был знать такие вещи.

— Конечно, не на псевдоним же! — подтвердилмужчина, приближаясь к свежей могиле. — У них, на кладбище, документыоформляются в соответствии со свидетельством о смерти, а в нем, естественно,указана настоящая фамилия Алексея Кирилловича.., тем более что его подхоронилив могилу к отцу, так что фамилия играет большую роль…

— Скажите, — продолжал Леня расспросы, стараясь неотставать от своего собеседника, — а зачем Алексей Кириллович взялпсевдоним?

— Ну все-таки у него настоящая фамилия была какая-тонесолидная… — Пузатый подошел к свежей могиле и значительным жестом указал награнитную плиту, слегка сдвинутую могильщиками.

Лола и Маркиз прочитали вырубленную на этой плите надпись:«Кирилл Владимирович Зайценогов».

— Зайценогов! — воскликнула Лола.

— Зайценогов, — подтвердил пузатыйгосподин, — настоящая фамилия Алексея Кирилловича, как у его покойногобатюшки — Зайценогов. Фамилия старинная, известная, но, сами понимаете, дляписателя не очень подходящая. Еще если бы он для детей писал, про животных,допустим, или что-нибудь научно-популярное — это ничего, допустимо, нопоскольку его основная аудитория была.., как бы это выразиться.., не совсемдетская, ему с такой фамилией нечего было и пытаться выходить к читателю. А так— вполне солидно: Алексей Волкоедов. Никакого легкомыслия…

— Зайценогов! — повторила Лола. — Не зря япочувствовала, что с этой фамилией что-то не так!

— Не так? — повернулся Маркиз к своей боевойподруге.

— Очень даже не так! — вполголоса подтвердилаЛола. — Я ведь тебе тысячу раз говорила — та белобрысая девица, котораяпостоянно наводила на меня подозрения, ну, Вера, ее фамилия тоже Зайценогова!

— Да знаю я, знаю…

— Ну, вот и ладненько, — вздохнула Лола, пойдем-камы отсюда, а то мне надоели уже эти похоронные дела.

Они поглядели на пузатого.

— Идите, а я тут останусь, рабочих ждать, вздохнул он ипоказал пачку бумаг, — тут еще разбираться нужно! Однако со здешнимиработягами-то без взятки не обойдешься, этих начальством не испугаешь, запросто так и пальцем не пошевельнут!

Леня внимательно поглядел на пузатого господина. Он знал,что есть такие люди, профессиональные «общественные деятели», которые всю жизньзанимаются преимущественно организациями чужих юбилеев и похорон, только думал,что они остались в далеком советском прошлом. Выходило, однако, что в Союзеписателей все осталось по-прежнему, поскольку пузатый господин имел весьмаделовой и преуспевающий вид.

«Писатели, что ли, часто мрут, что он все время при деле?» —рассеянно подумал Леня.

Лола давно уже тянула его за рукав.

— Ну, Ленечка, ну пойдем! У меня от этих могил портитсянастроение…

— Некоторые люди, наоборот, любят гулять покладбищам, — назидательно говорил Леня, увлекаемый Лолой в сторону, —это наводит их мысли на философский лад и напоминает о тщете всего земного.

— Отстань ты! — отмахнулась Лола. — Слушай, акуда мы идем?

— Как «куда»? Это же ты меня ведешь, я думал, тызнаешь!

— Откуда мне знать? — Лола пожала плечами. —Я плохо ориентируюсь на незнакомой местности.

Вокруг располагалась самая старая и запущенная частькладбища, дорожки были плохо утрамбованы, под ногами громко хлюпала вода.

Леня огляделся и не обнаружил поблизости ни одной живойдуши.