Лола промочила ноги и совсем приуныла.

— Так и будем здесь бродить среди могил? нылаона. — Я есть хочу. И звери дома одни…

— Как мы шли-то с этим пузатым? — бормоталЛеня. — Значит, от конторы он свернул налево, потом в узенький проходмежду могилами…

— Через канаву прыгали! — подсказала Лола.

— Точно! — вспомнил Маркиз. — Канава будеттуда, я знаю!

Они пошли в ту сторону, но там оказалась совсем другаяканава, тем не менее компаньоны решили ее перепрыгнуть, авось поможет.

На той стороне канавы не было ничего интересного, как сгрустью констатировала Лола, такие же старые могилы и покосившиеся памятники.Однако место было посуше. Они пошли дальше, и вскоре аллея стала шире и могилыухоженнее.

— Не бойся, Лолка, сейчас выберемся! —Маркиз обнялсвою подругу за плечи. — Гляди — цивилизация…

Неподалеку стоял помойный бак, а рядом с ним — пустойгрузовичок с копательными принадлежностями. Компаньоны снова повернули, и тутпослышались голоса и стук лопат.

— Сейчас дорогу спросим! — обрадовался Маркиз,поворачиваясь к Лоле, и тут же изумленно застыл на месте.

Его боевой подруги рядом не было. Только что она бреларядом, ворча, чертыхаясь и жалуясь на жизнь, и вот, как корова языком слизнула.Лене стало не по себе, все-таки они находились на кладбище, а там всякое можетслучиться, не зря люди испокон веков рассказывают всякие байки из склепа.

— Лолка, ты где? — растерянно позвал Маркиз иогляделся.

Совсем рядом увидел он свежераскопанную могилу и небольшуюгруппу людей рядом — в основном старухи, один только трясущийся старичокзатесался. Распоряжалась всем высокая женщина с нарочито скорбным выражениемдлинного лица и в неловко повязанном черном платке. Могильщики уже заканчивалисвою работу.

Хлоп! — маленький камешек больно ударил его по уху.Маркиз удивленно оглянулся в ту сторону и увидел Лолу, которая выглядывалаиз-за каменного ангела с пухлыми щеками и сломанным крылом. Лола таращилаглаза, беззвучно шевелила губами и махала руками, приглашая к себе. Вид ееМаркизу не очень понравился, он пробормотал «свят, свят, свят» и едва сдержалпопытку перекреститься. Лолка скрылась за ангелом, а Леня нехотя сделалнесколько шагов в ту сторону. Было сыро и грязно.

— Да иди ты быстрее! — послышался шепот.

— С чего это тебе вздумалось в прятки играть? —ворчал Маркиз. — Нашла время.

Лола втянула его за ангела и зашептала:

— Видишь вон ту бабу в черном платке? Ну, сутулаятакая…

— Ну вижу…

— Это она, та самая белобрысая Зайценогова! —выпалила Лола. — Ну дела! И тут она, и там она!

— Ты точно знаешь?..

— А чего я, по-твоему, тут сижу? — огрызнуласьЛола. — Для развлечения? Вон, всю куртку вымазала!

— Сиди тут и не высовывайся! — приказал Леня,заметив, что один из могильщиков погрузил инвентарь в тачку и пошел прочь.Второй остался для делового разговора с женщиной в платке, в результатекоторого, надо думать, некоторое количество денег должно было перекочевать изсумочки девицы в карманы могильщиков.

Маркиз поднял повыше воротник куртки, натянул на головувсегда имевшуюся у него в кармане кепку-бейсболку, выхватил из стекляннойбанки, стоявшей на соседней могиле, довольно еще свежий букетик гвоздик ирванулся вперед, чтобы выскочить наперерез парню с тачкой. Он налетел на него исделал вид, что сильно запыхался.

— Кого закопали-то, служивые? — вскричал он,показывая на могилу. — Не Сидоренко Иван Дмитрича?

— Не, бабу какую-то, — махнул рукоймогильщик, — старуху, в общем…

Леня сделал вид, что перевел дух, потом вытер со лбанесуществующий пот и достал из кармана сигареты.

— Значит, не туда я пришел, — сокрушался он,протягивая сигареты парню, — точно старуха это?

— Ну я тебе говорю, — парень закурил и посмотрел взасаленную записную книжку, —Лопатина Анна Ермолаевна, одна тысячадевятьсот двадцатый, две тысячи третий, вот! К мужу ее, Лопатину ФедоруИвановичу…

— Точно, старуха, — Маркиз сделал вид, что совсемрасстроился. — Я, понимаешь, дядю Ваню, Сидоренко-то, лет двадцать невидел, кто там его хоронит — понятия не имею! Да опоздал еще, вроде помню, чтоздесь место, где жена дяди Ванина.., да еще издали показалось, что девка этазнакомая, — он кивнул на черный платок.

— Не, это старухина племянница, что ли, пояснилмогильщик. — Она там всем распоряжается, и венок от нее «Дорогой тете отВеры».

— Ну, спасибо, пойду дальше искать! вздохнул Маркиз.

— Все точно, — сообщил он Лоле, когда оказалсярядом с ней за ангелом и заботливо вернул позаимствованный букетик наместо, — это ее тетка. Что-то мне удивительно, с чего это вдруг на всехродственников этой Веры Зайценоговой мор напал почти в одночасье? Надо бы сэтим делом разобраться…

Не обращая внимания на грязь, они, прячась за памятниками,отошли подальше и только там решились выйти на аллею.

— Ужас какой! — вздыхала Лола вмашине. —Столько времени провести на кладбище! Этак можно живым трупомстать!

Дома Лола отправилась в ванную, а Маркиз заперся в своейкомнате и плотно «повис» на телефоне. Он решил выяснить, кто такая былапокойная Анна Ермолаевна Лопатина.

Когда Лола выползла из ванной через сорок минут, всярозовая, разомлевшая и пахнущая лавандой (несколько капелек лавандового масла,добавленного в воду, снимают стресс и успокаивают), Леня попался ей на дороге.Он страшно спешил.

— Хорошо, что в нашей квартире две ванныекомнаты! — недовольно заговорил он. —Иначе я все время опаздывал бы!

— Куда это ты собрался? — удивилась Лола. — Ядумала — посидим, поболтаем, чайку выпьем…

— Пока ты отмокала в своей лаванде, —Леняпоморщился, — я выяснил множество интересных вещей. Не спрашивай,как, — заторопился он, хотя Лола и не думала спрашивать, — это моипроизводственные секреты. Значит, так, — начал он, отвернувшись к зеркалу,чтобы завязать галстук, — Анна Ермолаевна Лопатина — вдова Федора ИвановичаЛопатина, известного партийного деятеля.

— Когда известного? — Лола сморщила носик. —Что-то я такого не знаю.

— Вот именно, дорогая, — Леня улыбнулся взеркале, — ты смотришь в самую точку. Старуха умерла в возрастевосьмидесяти трех лет — возраст солидный, она была моложе своего мужа лет напятнадцать, если мои информаторы не наврали. Впрочем, можно проверить, этотсамый Федор Лопатин есть в каком-нибудь политическом словаре семидесятых годов.Умер он в семьдесят пятом, будучи на пенсии. В молодости он воевал в Гражданскую,потом пошел по линии НКВД, потом перешел на партийную работу, достиг там высот,после почему-то покатился вниз и закончил свою трудовую деятельность, занимаяпост скромного начальника отдела в Смольном, откуда его тихо-мирно ушли напенсию.