внезапный планерно-вертолетный десант в Хельсинки, после чего песенка белофиннов будет спета. А Антонеску и прочим кагалом фашиствующих диктаторов мы займемся уже во время весенне-летней кампании сорок второго года, окончательные контуры которой будут определены по её ходу. Чем лучше у нас пойдут дела, тем амбициозней будут конечные цели. Общее понимание, как делаются такие вещи, у нас теперь есть, осталось воплотить это знание на практике.

Я пожал плечами и сказал:

— У меня есть такое предчувствие, что момент, когда меня выпустят из вашего мира дальше наверх, стал близок как никогда. И основная задача по излечению вашего мира от нацистской чумы близка к своему разрешению, и вас, товарищ Сталин, больше не требуется водить за ручку как маленького и тыкать носом в очевидные вопросы. А сейчас — тихо, кажется, там уже все начинается.

И точно: в просмотровом окне было видно, как в комнату для совещаний, где уже находятся Гейдрих с фон Бахом и Раттенхубером, торопливо входят Гальдер, Йодль и фон Клюге. На лицах генералов — выражение недоумения и даже легкой тревоги, потому что такое экстренное возвращение после разговора на повышенных тонах могло означать все что угодно, вплоть до ареста и отправки в Дахау.

— Рейнхард, а где фюрер? — от лица генеральского коллектива несколько высокомерно спрашивает Гальдер.

— Я теперь фюрер германской нации, — в пику ему отвечает мой протеже. — Примерно полчаса назад фюрер германской нации скоропостижно скончался в своих апартаментах при весьма странных обстоятельствах, свидетелем чему был я сам, его телохранители, личный врач и начальник личной охраны штандартенфюрер Раттенхубер, который присутствует здесь, чтобы подтвердить мои слова, а не затем, чтобы взять вас всех под арест. Подобное тоже может случиться, но только в том случае, если мы не договоримся.

— А о чём мы должны договориться, Рейнхард? — с легкой насмешкой спросил Гальдер.

— О том, — сказал Гейдрих, — что я смогу закончить эту войну без превращения Германии в ещё одну советскую республику, а никакой другой претендент даже понятия не имеет о том, как этого добиться. Более того, если в результате неких пертурбаций фюрером Германии станет Генрих Гиммлер, то всех вас ждет ожесточенное кровопролитное сражение на руинах Германии и ужасающие жертвы немецкого народа.

— А вы, Рейнхард, значит, знаете, как это сделать? — приподняв одну бровь, спросил начальник штаба сухопутных войск. — А как же та сила неодолимой мощи, которая объявила войну Германии почти сразу же после начала нашего победоносного похода на Восток? Она позволит вам выйти их этого кровавого дела сухим, даже не замочив ног?

Гейдрих перекрестился и подняв глаза вверх (актер несчастный) заупокойным голосом заговорил:

— Имя той силе — герр Сергий из рода Сергиев, это воин, бог-полководец, самовластный монарх, адепт Порядка, Специальный Исполнительный Агент Творца Всего Сущего, Бич Божий и младший архангел, который существует нераздельно и неслиянно с человеческой ипостасью, покровительствуя не только русским, но и немцам. Выполняя поручение Адольфа Гитлера, я в качестве парламентера побывал во владениях герра Сергия, и результатом того визита стали правила управляемого конфликта, на который наш бывший фюрер был вынужден пойти под угрозой уничтожающих ударов по верхушке Третьего Рейха. Вы сами были участником того совещания, и помните, с какой неохотой тогда Адольф Гитлер согласился на предъявленные ему условия. Сегодняшний визит герра Сергия в «Вольфшанце» никак не был связан с каким-то неудовольствием, возникшим в результате невыполнения того соглашения. Этот человек в ипостаси самовластного монарха желал прикупить у нас несколько миллионов заключенных концлагерей и прочих неблагонадежные личностей, о которых мы ещё можем пожелать избавиться. Весь этот малоценный человеческий материал необходим Божьему Бичу для заселения почти пустующего владения, совсем недавно отбитого им у демона, ранее владевшего всем тем миром. Более того, в небесной канцелярии весь тот мир уже оформлен как личное ленное владение герра Сергия, и он теперь обязан заботиться о преумножении населения и его счастье. Однако даже краткосрочный контакт между Адольфом Гитлером и носителем божественной благодати привел к непоправимым последствиям для нашего бывшего фюрера — ему сразу стало плохо, при том, что визитер свыше даже не почесался. Наш бывший фюрер торопливо отдал мне указания отбыть в Тридесятое царство, чтобы договориться об этой сделке, после чего удалился на подгибающихся ногах. Узнав, что мой фюрер умирает, я тут же бросился обратно, и едва успел к смертному одру. А ещё минут через пять наступила смерть, после которой тело нашего бывшего вождя изменилось настолько, его нельзя будет хоронить в открытом гробу. Сказать честно, его вообще нельзя будет хоронить, потому что нет никакой гарантии, что в будущем какие-нибудь умники не попытаются провести эксгумацию и не увидят то, что непозволительно для людских глаз.

— Да, это так, — глухим голосом произнёс молчавший до того Ганс Раттенхубер, — я сам лично, от начала и до конца, наблюдал весь процесс смерти того, кто называл себя Адольфом Гитлером, и могу сказать, что ничего более жуткого в жизни не видел. Если нами и в самом деле руководил настоящий демон, тогда все мы будем прокляты и окончательно погибнем, если не примем к действию план нашего нового фюрера.

Генералы переглянулись и генерал-фельдмаршал фон Клюге, скептически кривя губы, спросил:

— А как вы докажете, что прямо и непосредственно связаны с Божьим Посланцем и что все ваши слова не являются чистейшим блефом? А то верить вам, Рейнхард, это себя не уважать, ибо врете вы с той же легкостью, как и дышите.

Мой протеже с презрением посмотрел на наглого генералишку и, пользуясь данными мной полномочиями, сказал бойцам гауптмана Вернера фон Баха:

— Эй, парни, арестуйте-ка этого многогрешного наглеца и отправьте его под светлые очи своего обожаемого командующего, чтобы тот лично мог вынести ему приговор.

Парни отделись от стены, где они изображали охрану, в мгновение ока обезоружили и скрутили «Умную Лошадь», после чего втолкнули растерявшегося генерал-фельдмаршала через раскрывшийся портал в мои апартаменты на «Неумолимом». А тут мы с Виссарионычем и Самыми Старшими Братьями — донельзя серьёзные и даже суровые.

— Пес смердящий Гюнтер фон Клюге по прозвищу Умная Лошадь, — громовым голосом произнёс я на тевтонской версии немецкого языка, — ты обвиняешься в том, что приказал расстреливать на месте советских женщин-военнопленных, одетых в военную форму, якобы за то, что они нарушили свои гендерные роли. Во-первых, не тебе, поганая лохань со свинособачьим дерьмом, решать, какие гендерные роли для русских женщин правильные, а какие нет, во-вторых, отданные тобой приказы являются злодеянием против человечности и военным преступлением, для которого нет ни срока давности, ни смягчающих обстоятельств. А посему, пользуясь дарованными