class="p1">– Смотри, что пишет, – сказал Сережа и показал мне «Письмо…». – «Самый важный вопрос о том, как работать пионервожатому. Давно уже все спрашивают, где методика этой работы. Между нами говоря, я всегда нахожусь в уверенности, что такую методику – список правил для уединенного, оставленного в одиночестве юноши – написать нельзя». Или вот еще: «Я всегда полагался на коллектив. И до тех пор, пока мы не научимся создавать хорошие коллективы, положение пионервожатого всегда будет трудным».

– Ты считаешь, что у нас плохой коллектив? – прямо спросила я.

Сережа положил книгу на стол и, не ответив, поправил круглые, как у Антона Макаренко, очки.

– Знаешь… – Я подтянулась и села перед ним на стол. – Я не берусь судить Макаренко. Он великий педагог с мировым именем, да еще и работал в сложные тридцатые годы, но у нас на факультете, прежде чем начать читать произведение, принято сначала изучить биографию автора. Так вот у самого Макаренко не было детей, он был сержантом НКВД, а жил с попадьей, которая сбежала от мужа, потому что по церковному закону не могла получить от него развод.

– Ну и что это объясняет?

– Не знаю. Наверное, что других учить всегда проще. И нормальный у нас коллектив. Мы же пока только налаживаем связи.

– А тебе не кажется, что это слишком тесные связи? – У Сережи стал смешно дергаться нос, и я уставилась на его вздрагивающий кончик, не зная, что ответить.

– Сейчас мне кажется только то, что у нас в коридоре кто-то бегает.

На свое счастье, выдающийся всемирно известный педагог и писатель Антон Семенович Макаренко не дожил до изобретения мобильных телефонов и не увидел, каких масштабов приобретает зависимость от них не только у взрослых, но и у маленьких детей. Парадоксально, но средство связи разбивало любой коллектив вдребезги.

Леха не читал Макаренко и ввел «правило ТЭВ» интуитивно, но оно было обязательным только для вожатых и персонала. На детей «правило ТЭВ» не распространялось. В основном им звонили родители, а у тех любой вызов считался экстренным – как исходящий, так и входящий, поэтому телефоны всегда были при детях и часто заменяли им реальный мир, от которого они бежали в свои примитивные игрушки. И если сбежать таким образом не получалось, то они сбегали по-другому, по-настоящему.

– Ты что, забрал у него телефон?!

Я стояла в темной палате у кровати самого маленького мальчика в нашем отряде – Димы, того, с пляжным зонтом, – и показывала Сереже на пустую смятую постель. Диму так и называли – Маленький Дима, потому что был еще Дима Нормального размера. У Маленького Димы как раз и была эта зависимость от телефонной «змейки», а перед отбоем Сережа решил вдруг поиграть в Макаренко и приобщить его к коллективу. Коллектив Маленького Димы состоял из двух Вань и Валерки. По возне под одеялами стало понятно, что они были в курсе готовящегося побега, и теперь их очень интересовало, чем все закончится.

– Но ведь не положено, – искренне недоумевал Сережа.

– Вот и скажи ему. Если мы его, конечно, найдем.

Неизвестно, что посоветовал бы сделать в такой ситуации педагог с мировым именем, но очевидно было, что идти искать Маленького Диму придется мне. На Сережу он обиделся и вряд ли к нему выйдет, а Женька на планерке. Женька и так не пошел бы, но приятнее было думать, что только планерка помешала ему броситься в лес на поиски сбежавшего Димы.

– Я схожу, – сказала я Сереже и пнула стоящие возле кровати кроссовки. – Не мог же он босиком далеко уйти.

Но Дима смог. Его не оказалось ни возле корпуса, ни за трибунами разной высоты, ни на пожарной лестнице, ни на крыше, ни в странном саду. Оставались еще стадион и беседка возле деревянных ворот, но, чтобы туда попасть, надо было пройти через низину за нашим корпусом.

Днем в этом месте все ходили по дорожке из битого кирпича, но в темноте она была неразличима. Под ногами хлюпало, руки хватали что-то пушистое – цветущий камыш или паутину. Немного света давало окно боковой двери на втором этаже, но дальше, там, где начинались разбитые колеи, была уже полная темнота. Никто почему-то не подумал, что дети по ночам могут сбегать из корпусов и что найти их в темноте будет сложно.

Чтобы сообразить, что делать дальше, я остановилась у начала лесной дороги, отмахнулась от разом зазвеневших вокруг комаров и внезапно увидела мигнувший свет. Очень далеко, возле самых ворот, горел белый свет ручного фонарика, и я побежала к нему, надеясь, что точно так же уже сделал напуганный Маленький Дима. Не мог же он на самом деле обидеться настолько, что решил не выходить ни к кому вообще.

– Твой? – держа под мышкой Диму, Ринат посветил на него фонариком.

Я думала, что Дима будет плакать и просить прощения, но он вырывался и фыркал, как сердитый хомячок. Он не испугался, как я или как Сережа, а только злился, что его поймали.

– Дима! – я протянула к нему руки. – Мне жаль, что вы с Сережей друг друга не поняли, но нельзя же из-за этого убегать ночью из корпуса. Это опасно!

Грязными ногами Маленький Дима заскользил по камуфляжным брюкам. Чтобы взять его поудобнее, Ринат передал мне фонарик, а сам перехватил мальчика двумя руками. На плече у него висела все та же спортивная сумка, и оказалось, что Дима гораздо меньше, чем она. С руки Рината свесились две тонкие босые ножки.

– Он уже это понял и готов написать объяснительную. Так ведь?

Смирившись с тем, что побег оказался неудачным, Дима обнял Рината за шею, и теперь они как будто были заодно.

– Это вышло случайно. – Я направила луч на ворота, и Ринат свободной рукой развернул меня в другую сторону. – Мы с Сережей читали Макаренко в игровой, а он убежал.

Следуя за белым кругом света от фонарика, мы пошли по дороге к корпусу.

– Наверное, это звучит глупо: «Пока читали Макаренко, из корпуса убежал ребенок».

Ринат остановился – ремень сумки сполз с плеча. Я поправила, и мы пошли дальше.

– Это бывает, – сказал Ринат. – Хорошо, что быстро нашелся. А сам Макаренко хоть и был убежден, что воспитать счастливого человека возможно только в коллективе, но за свою жизнь пресек не одну попытку из него сбежать. Как думаешь?

От неожиданности я споткнулась и направила фонарик Ринату прямо в лицо.

– Тебя удивляет, что я знаю, кто такой Макаренко? – Ринат закрылся свободной рукой от яркого света и засмеялся. – Да не свети