всего год – после смерти отца ей пришлось содержать семью. За год учебы она успела познакомиться со множеством наук, изучала литературу, историю, географию, математику, философию, английский, французский, немецкий языки, а также греческий и латынь. Многие преподаватели заметили ее выдающиеся способности и прочили ей блестящую интеллектуальную карьеру. Журнал колледжа напечатал ее первое философское эссе.

Учеба оказала решающее влияние на личность молодой девушки: даже не имея возможности вернуться в колледж, она продолжает самостоятельные занятия философией, начинает писать стихи, а через пять лет, в 1897 году, выходит ее первый роман «Одри Кравен».

Настоящий успех приходит чуть позже. В 1904 году она заканчивает роман «Огонь неугасимый» (The Divine Fire), который не только приносит ей славу, но и обеспечивает финансовую независимость. Она отправляется в США (там ее роман пользовался необычайной популярностью), где знакомится со многими известными людьми, в число которых входят Марк Твен и Ральф Уолдо Эмерсон. На родине друзьями ее становятся Томас Харди, Эзра Паунд (живший в то время в Лондоне), Ричард Олдингтон.

Имея возможность самостоятельно зарабатывать на жизнь, она включается в борьбу за женские права: пишет статьи для журнала «Женское избирательное право» и присоединяется к Лиге освобождения женщин.

Несколько лет Мэй Синклер посвящает изучению творчества сестер Бронте. В результате этих исследований из-под ее пера выходит множество критических статей, биография сестер, а также новый роман. Будучи страстной поклонницей романа Эмили Бронте «Грозовой перевал», Мэй Синклер начинает интересоваться зловещими и таинственными проявлениями потустороннего мира. В 1923 году выходит сборник ее рассказов о привидениях «Странные истории» (Uncanny Stories), в котором впервые публикуется и рассказ «Несостоятельность улик».

Примерно в тот же период она изучает теорию психоанализа, жертвует крупную сумму на создание Лондонской медико-психологической клиники, а в ее работах появляются мотивы, связанные с учением Фрейда. С началом первой мировой войны писательница стремится принимать посильное участие в боевых действиях и едет в Бельгию санитаркой, эти события также находят отражение в ее произведениях.

В конце 20-х годов насыщенную жизнь писательницы прервали первые признаки болезни Паркинсона. Она прекратила литературную деятельность и уехала со своей компаньонкой в Бекингемшир, где и провела остаток жизни. Друзья полностью потеряли с ней связь. Умерла она в 1946 году. Похоронена в Лондоне.

Итогом творчества Мэй Синклер стали двадцать три романа, тридцать девять рассказов, несколько поэтических сборников и огромное количество критических статей о сочинениях современников и новейших философских и литературных течениях того времени.

Гарриет Бичер-Стоу

Призрак на мельнице

* * *

– Давай, Сэм, расскажи нам историю, – попросил я, когда мы с Гарри устроились у его ног в свете вечернего очага. В это время тетя Лоис деловито гремела чайными принадлежностями, а по другую сторону камина бабушка тихонько штопала синий шерстяной чулок.

В те дни у нас не было журналов и газет, которые печатали бы истории с продолжениями. Раз в неделю из Бостона приходил «Колумбийский часовой» с нехитрыми новостями и статейками; но всего живописного, повествовательного и поэтического разнообразия, которое будоражит воображение нынешнего поколения, тогда еще не существовало.

В Олдтауне не было ни театра, ни оперы, ни балов, ни праздников, за исключением, пожалуй, выборов раз в году и Дня благодарения. Так что, когда наступала зима, и солнце заходило в половине пятого, и надо было как-то коротать длинные темные вечера, необходимость в развлечениях становилась настоятельной. Поэтому в те дни умение рассказывать истории у камина необычайно ценилось. Жизнь тогда была полна легенд и преданий, окрашенных зыбким сиянием и волшебством пламени. Их рассказывали благодарным слушателям, пока тлеющие угли то разгорались, то гасли, а в паузах вступали сверчки за камином. Старики рассказывали молодым свои истории: о том, как все начиналось, о войне и приключениях, о жизни в лесах, о пленении индейцами и побегах, о медведях, лесных кошках и пумах, о гремучих змеях, о ведьмах и волшебниках, о странных и удивительных снах, видениях и Божьем промысле.

В те далекие дни в Массачусетсе вера и доверие витали в воздухе. Две трети территории Новой Англии тогда покрывали темные, непроходимые леса, по запутанным тропам которых гулял таинственный зимний ветер, стонал, кричал и завывал на разные голоса. Вдоль скалистого берега бушевали и гремели штормы Атлантики, грохотали кипучие воды, пытаясь заглушить отголоски устоявшейся жизни старого цивилизованного мира и навеки запереть нас в дикой местности. Хорошему рассказчику в те времена было обеспечено теплое место у очага и восторженное почтение детей; а во всем Олдтауне не было лучшего рассказчика, чем Сэм Лоусон.

– Ну расскажи нам историю, – сказал Гарри, прижимаясь к нему и глядя на него своими большими голубыми глазами, в которых отражалось безграничное доверие. – И пусть это будет что-то странное и необычное.

– Вишь ли, у меня полно странного, – сказал Сэм, загадочно глядя в огонь. – Я такое слыхивал, что ежели расскажу, люди могут подумать, что брешу; но я за что купил, за то и продаю.

– Расскажи, расскажи нам!

– Да тока напужаю вас до смерти, – с сомнением сказал Сэм.

– Да ну! Не напугаешь, – воскликнули мы оба разом.

Но в Сэме был силен дух упрямства, и он очень любил, чтобы его обхаживали и упрашивали. Он взял большие кухонные щипцы, ударил по бревну, оно треснуло посередке, и по очагу рассыпались горящие щепки.

– Помилуй нас, Сэм Лоусон! – возмущенным голосом сказала тетя Лоис, оторвавшись от мытья посуды.

– Будьте покойны, мисс Лоис, – сдержанно ответил Сэм. Я просто увидел, что полено развалилось надвое, и скумекал, что надо это дело уладить. – Ужо мету, – добавил он, стоя на коленях у очага и энергично орудуя метелкой, похожей на индюшачье крыло. Его худощавая, гибкая фигура сияла в свете камина, лицо зарумянилось от усилий.

– Ну вот! – сказал он, тщательно обметя камни очага, загнав пепел обратно в красную, огненную цитадель так далеко, что обжег кончики пальцев. – Вот теперь хорошо, сама Хепси не смогла бы лучше. Я всегда выметаю очаг. Как по мне, это мужская работа: кто затопил очаг – тот пепел и убирает. Но Хепси так к этому привыкла, что и не ценит. Правильно пастор Лотроп как-то сказал в проповеди: люди слепы к привычным милостям.

– Ну, Сэм, расскажи историю, – умоляли мы с Гарри, подталкивая его к креслу в углу.

– Ей-богу, эта ребятня – сказал Сэм. – Вечно им мало: расскажешь одну сказку, а они ее заглотят, как собака – кусок мяса, и сразу просят еще. Что вам рассказать?

Сэм рассказывал нам истории так часто, что мы знали их все назубок. Мы помнили каждое слово и могли поправить его, если