— Хорошо, — вздохнул он, всем своим видомпризнавая поражение. Его испанский тут же потерял нарочитый акцент. — Я неиз севильской полиции. Меня прислала сюда американская правительственнаяорганизация, с тем чтобы я нашел кольцо. Это все, что я могу вам сказать. Яуполномочен заплатить вам за него.

На мгновение в комнате повисла тишина, затем Росиоприоткрыла губы в хитрой улыбке.

— Ну видите, все не так страшно, правда? — Онасела в кресло и скрестила ноги. — И сколько вы заплатите?

Вздох облегчения вырвался из груди Беккера. Он сразу жеперешел к делу:

— Я могу заплатить вам семьсот пятьдесят тысяч песет.Пять тысяч американских долларов. — Это составляло половину того, что унего было, и раз в десять больше настоящей стоимости кольца.

Росио подняла брови.

— Это очень большие деньги.

— Конечно. Договорились?

Девушка покачала головой.

— Как бы я хотела сказать «да».

— Миллион песет? — предложил Беккер. — Этовсе, что у меня есть.

— Боже мой! — Она улыбнулась. — Вы,американцы, совсем не умеете торговаться. На нашем рынке вы бы и дня непродержались.

— Наличными, прямо сейчас, — сказал Беккер,доставая из кармана пиджака конверт. «Я очень хочу домой».

Росио покачала головой:

— Не могу.

— Почему? — рассердился Беккер.

— У меня его уже нет, — сказала она виноватымтоном. — Я его продала.

Токуген Нуматака смотрел в окно и ходил по кабинетувзад-вперед как зверь в клетке. Человек, с которым он вступил в контакт,Северная Дакота, не звонил. Проклятые американцы! Никакого представления опунктуальности!

Он позвонил бы Северной Дакоте сам, но у него не было номераего телефона. Нуматака терпеть не мог вести дела подобным образом, онненавидел, когда хозяином положения был кто-то другой.

С самого начала его преследовала мысль, что звонки СевернойДакоты — это западня, попытка японских конкурентов выставить его дураком.Теперь его снова одолевали те же подозрения. Нуматака решил, что ему необходимадополнительная информация.

Выскочив из кабинета, он повернул налево по главномукоридору здания «Нуматек». Сотрудники почтительно кланялись, когда он проходилмимо. Нуматака хорошо понимал, что эти поклоны вовсе не свидетельствует об ихлюбви к нему, они — всего лишь знак вежливости, которую японские служащиепроявляют по отношению даже к самым ненавистным начальникам.

Нуматака проследовал прямо на коммутатор компании. Всезвонки принимались единственным оператором на двенадцатиканальный терминал«Коренсо-2000». Телефонистка, державшая трубку у уха, мгновенно поднялась ипоклонилась, увидев босса.

— Садитесь! — рявкнул Нуматака.

Она опустилась на стул.

— В четыре сорок пять ко мне на личный телефон поступилзвонок. Вы можете сказать, откуда звонили? — Он проклинал себя за то, чтоне выяснил этого раньше.

Телефонистка нервно проглотила слюну.

— На этой машине нет автоматического определителяномера, сэр. Я позвоню в телефонную компанию. Я уверена, что они смогутсказать.

Нуматака тоже был уверен, что компания это сделает. В эпохуцифровой связи понятие неприкосновенности частной жизни ушло в прошлое.Записывается все. Телефонные компании могут сообщить, кто вам звонил и какдолго вы говорили.

— Сделайте это, — приказал он. — И тут жедоложите мне.

Сьюзан сидела одна в помещении Третьего узла, ожидаявозвращения «Следопыта». Хейл решил выйти подышать воздухом, за что она былаему безмерно благодарна. Однако одиночество не принесло ей успокоения. В головеу Сьюзан беспрестанно крутилась мысль о контактах Танкадо с Хейлом.

«Кто будет охранять охранников?» — подумала она. Quiscustodiet ipsos custodes? Эти слова буквально преследовали ее. Она попыталасьвыбросить их из головы.

Мысли ее вернулись к Дэвиду. Сьюзен надеялась, что с ним всев порядке. Ей трудно было поверить, что он в Испании. Чем скорее будет найденключ и все закончится, тем лучше для всех.

Сьюзан потеряла счет времени, потраченного на ожидание«Следопыта». Два часа? Три? Она перевела взгляд на пустую шифровалку. Скорее быпросигналил ее терминал. Но тот молчал. Конец лета. Солнце уже зашло. Надголовой автоматически зажглись лампы дневного света. Сьюзан нервничала: прошлоуже слишком много времени.

Взглянув на «Следопыта», она нахмурилась.

— Ну давай же, — пробормотала она. — У тебябыло много времени.

Сьюзан положила руку на мышку и вывела окно состояния«Следопыта». Сколько времени он уже занят поиском?

Открылось окно — такие же цифровые часы, как на«ТРАНСТЕКСТЕ», которые должны были показывать часы и минуты работы «Следопыта».Однако вместо этого Сьюзан увидела нечто совершенно иное, от чего кровь застылав жилах.

«СЛЕДОПЫТ» ОТКЛЮЧЕН

«Следопыт» отключен! У нее даже перехватило дыхание. Почему?

Сьюзан охватила паника. Она быстро проверила отчет программыв поисках команды, которая могла отозвать «Следопыта», но ничего не обнаружила.Складывалось впечатление, что он отключился сам по себе. Сьюзан знала, чтотакое могло произойти только по одной причине — если бы в «Следопыте» завелсявирус.

Вирусы были самой большой неприятностью, с которойсталкивались в своей работе программисты. Поскольку компьютеры должны быливыполнять операции в абсолютно точном порядке, самая мелкая ошибка могла иметьколоссальные последствия. Простая синтаксическая ошибка — если бы, например,программист по ошибке ввел вместо точки запятую — могла обрушить всю систему.Происхождение термина «вирус» всегда казалось Сьюзан весьма забавным.

Этот термин возник еще во времена первого в мире компьютера«Марк-1» — агрегата размером с комнату, построенного в 1944 году в лабораторииГарвардского университета. Однажды в компьютере случился сбой, причину которогоникто не мог установить. После многочасовых поисков ее обнаружил младшийлаборант. То была моль, севшая на одну из плат, в результате чего произошлокороткое замыкание. Тогда-то виновников компьютерных сбоев и стали называтьвирусами.

«У меня нет на это времени», — сказала себе Сьюзан.