Потом небеса разверзлись и оттуда хлынули бурные потокимутной воды, так что убежище сразу скрылось из виду, а сам остров превратился врасплывчатый серый силуэт. Вулкан сыпал каскадами ярких искр. Вскоре ветер сталпронизывающим, его завывания слились с раскатами грома в один непрерывныйгрохот. На озере вздыбились волны, подобные той, от которой я спасался надереве, но на этот раз они двинулись в противоположном направлении. ЕслиГрин-Грин и кричал мне что-то, то я не слышал его.

Вода ручьями струилась по моим волосам, стекая по лицу ишее. Но чтобы видеть, мне не нужны были глаза. Меня окутывала энергия итемпература вокруг стремительно падала, дождь напоминал широкое полотнище,которое с треском рвали на части. Стало темно, как ночью. Я захохотал и волныподнялись над озером, словно сказочные джины, молнии сверкали одна за другой,но я чувствовал, что это не предел моих возможностей.

– Фрэнк, остановись! Он узнает, что ты здесь! — пришламысль, адресованная той части меня, что была Фрэнсисом Сандау.

– Но он и без того знает, не так ли? — «прозвучал» мойответ. — Спрячься, пока все не кончится. Жди!

Вдобавок к урагану и дождю подо мной вновь задрожала земля.Огонь вулкана, маячивший передо мной, разгорался все ярче и ярче, пока незасиял так, словно под землей было спрятано солнце. Вокруг него заплясалимолнии, ударяя в макушку острова. Они выжигали в этом хаосе имена, средикоторых было и мое.

Очередной толчок заставил меня упасть на колени, но я тут жеподнялся на ноги и простер руки к небу.

…Теперь я находился там, где не было ни тверди, ни жидкости,ни газа. Здесь не было света, но не было и тьмы. Не было ни жарко, ни холодно.Быть может, это место было плодом моего воображения. А может, и нет.

Мы смотрели друг на друга. В своих бледно-зеленых руках ясжимал, словно винтовку, гром и молнии. Он напоминал огромную серую колонну,покрытую чешуей. На его крокодильей морде сверкали налитые яростью глаза. Покамы разговаривали, три пары его рук находились в постоянном движении, хотя самон, как и я, стоял совершенно неподвижно.

– Старый враг, старый друг, — обратился он ко мне.

– Да, Белион, я здесь.

– …Твой цикл подошел к концу. Избавь себя от унижения —пасть от моей руки. Уступи, Шимбо, и ты сохранишь мир, тобою созданный.

– Едва ли этому миру суждено погибнуть, Белион.

Молчание.

– Тогда будет противоборство.

– …Если ты сам не отступишь.

– Я не отступлю.

– Тогда все решится в бою.

Он выдохнул пламя.

– Быть по сему.

С этими словами он исчез.

…Я стоял на вершине маленького холма. Мои руки медленноопустились и Сила покинула меня.

Это было странное, ни на что не похожее чувство — сон наяву,если хотите. Или просто фантазия, рожденная перенапряжением и гневом.

Дождь потерял прежнюю силу, а ветер утратил большую частьсвоей неистовости. Молнии перестали сверкать, землю больше не вздрагивала. Лавауже не лилась из вулкана, и лишь светился оранжевым светом кратер на вершинеконуса.

Глядя на все это, я внезапно ощутил холод и понял, чтопромок до нитки. Наша схватка была прервана в самом зародыше, приток энергиипрекратился. Лично мне это было на руку — судя по всему, вода в озере сталапрохладнее и чище, серая громада острова уже не казалась такой неприступной.

Ха!

На миг сквозь пелену облаков пробилось солнце, и я увиделрадугу. Она изогнулась сверкающей аркой в промытом бурей воздухе, заключивАхерон, остров и дымящийся конус вулкана в рамку, похожую на блестящуюокантовку картины, отчего все стало казаться некой нереальной миниатюрой.

Я спустился с холма и вернулся туда, откуда пришел. Нужнобыло строить плот.

Стоило мне только посетовать на то, что моя природнаятрусость уже давно не дает о себе знать — в прошлом она не раз спасала мнежизнь — как у меня вдруг задрожали коленки. Я был напуган до смерти.

Я живу на свете уже слишком долго, и с каждым днемвероятность того, что меня скоро прикончат, неумолимо возрастает. Например,отношение ко мне страховой кампании отражается на размере страховой премии,хотя и не влияет непосредственно на величину ежегодных взносов. Согласнодонесениям моих шпионов, по классификации страховщиков я отношусь к тому жеразряду, что и больные неизлечимой ксенопатией. Это придает уверенности,поскольку они, вероятно, правы. И вот, впервые за долгие годы, я пустился врискованную авантюру. Я чувствовал, что несколько потерял форму, но не слишкомжалел об этом. Если Грин-Грин и заметил, что у меня дрожат руки, то никак наэто не прореагировал. В этих руках я держал его жизнь, что само по себенаводило на мрачные мысли. Сейчас он мог убить меня в любой момент — если выхорошенько пораскинете мозгами, то увидите, что я прав — и знал об этом. И язнал. А он знал, что я знаю. А…

Однако, Грин-Грин сдерживал себя, поскольку без моей помощион не мог покинуть Иллирию. Следовательно, его корабль остался на острове. Аесли в распоряжении Шендона имеется корабль, то он наверняка отправитсяразыскивать нас с воздуха, чтобы там не болтали о единоборстве наши иллюзорныепокровители. Это означало, что лучше будет работать под защитой деревьев, а впуть следует пуститься под покровом ночи. Поэтому я решил перейти подальше влесные дебри. Грин-Грин нашел эту мысль превосходной.

Когда мы к вечеру связали плот, облака несколько поредели,но не более. Хотя дождь лил не переставая, стало чуть светлее, поскольку в небевзошли две ослепительно-белых луны — Флопсус и Каттонталлус.

Вечером с острова поднялось огромное серебристое насекомое,которое было втрое больше «Модели-Т» и выглядело уродливо, словно личинкакомара. Оно раз шесть облетело озеро, сначала расширяя витки спирали, затемсужая их. Мы укрылись в тени ветвей раскидистого дуба и оставались там до техпор, пока аппарат не вернулся на остров. Все это время я сжимал в ладони свойдревний амулет. Старина-кролик не подвел меня и в этот раз.

Мы закончили постройку плота за пару часов до заката иостаток дня провели, сидя у деревьев.

– Плачу пенни за идею, — сказал я.

– Что такое пенни?

– Древняя монета, некогда имевшая хождение на моейродной планете. Впрочем, поразмыслив, я снимаю свое предложение. Теперь пенни,должно быть, стоит бешеные деньги.

– Странно как-то звучит — купить мысль. Это что, было впорядке вещей у твоего народа в древности?