Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но вместо этого, обняв Лирабель, она ответила:
– Я скучаю по тебе.
И лишь произнеся это вслух, она поняла, насколько сильно соскучилась по подруге.
– Ах, Роя, – прошептала Лирабель, крепче прижимая ее к себе и целуя в волосы. – Я здесь, с тобой.
Но все предыдущие месяцы их дружба слабела, и Роя не знала, как это остановить. Лирабель по-прежнему отдалялась от нее.
– Скучаешь по дому? – спросила Лирабель. – В этом все дело?
Тоска по дому была наименьшей проблемой Рои.
– Это нормально, – Лирабель погладила Рою по спине. – Я тоскую по дому каждый день.
Прижавшись к ней, Роя очень захотела задать ей вопрос, но ответ пугал ее.
Она думала о том разговоре, который услышала, прячась под кроватью Дакса. Вспомнила, как плакала Лирабель, кода он оставил ее совсем одну.
– Если ты вдруг попадешь в беду, ты скажешь мне? – прошептала Роя.
Она почувствовала, что Лирабель нахмурилась.
– Что? Я не…
– Если тебе понадобится помощь… любая помощь, ты скажешь мне, хорошо?
Лирабель замолчала.
– Да, – наконец сказала она. – Когда мне понадобится помощь, я скажу тебе.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Объятия Рои ослабли, но совсем чуть-чуть.
– Неважно, что случится, – прошептала она, думая о ребенке, которого Лирабель носила под сердцем, и о Тео, готовящем вместе с ней заговор. – Я не дам тебя в обиду.
«Вас обоих».
Лирабель обняла Рою за талию.
Так они и заснули – держась друг за друга.
Без сестры
Девочка не могла оторвать взгляд от тела сестры, лежащего на погребальном костре.
Ветер горестно завывал в тот день, когда ее завернули в холщовый саван и уложили на сложенные поленья. Она смотрела, как высекают искру, ударяя о кремень, как вспыхивает хворост и пламя начинает подниматься все выше и выше, пожирая ту, которую она любила больше всех на свете.
Она видела, как упала сестра. Слышала ужасный треск, с которым ее тело ударилось о землю. Почувствовала, как в ушах взревел гул, громче и яростнее, чем когда-либо.
Но она не чувствовала, что жизнь сестры померкла. Наоборот, их связь сияла ярче и сильнее прежнего.
Она сияла даже сейчас.
Может быть, поэтому она не плакала. Поэтому отвернулась, когда посланник из Фиргаарда подошел к ее отцу и прошептал что-то ему на ухо.
– Королева Амина мертва. Убита королем.
Девочка увидела, как расширились глаза отца. Он отвел глаза от костра и стал всматриваться в поля и лежащую за ними грязную дорогу, ведущую к Поющему Дому.
Там начала собираться толпа.
Увидев людей с факелами, девочка затаила дыхание.
В доме остался сын короля. Он был один и защитить его было некому.
– Они собираются отомстить королю, убив его сына, – вслух произнес отец.
– Возможно, тебе не стоит им мешать, – сказал посланник. – Этот малец виноват в смерти твоей дочери. А сколько смертей будет на его совести, когда он подрастет?
Отец не слушал. Он схватил под уздцы свою лошадь, вскочил на нее и галопом пустился к дому.
Девочка обернулась на погребальный костер. Она смотрела на плакальщиц, посыпавших волосы пеплом. На рыдающую мать и всхлипывающего брата. На бушующее пламя.
Ее сестры здесь не было.
И девочка поскакала на своей лошади вслед за отцом.
Когда она подъехала к Поющему Дому, толпа уже добралась до ворот.
Девочка протиснулась сквозь толпу. Многие женщины плакали, мужчины кричали. У некоторых в руках были вилы и серпы, остальные потрясали кулаками.
Толпа колотила по воротам.
– Выведите его сюда!
Девочка незаметно прокралась в сад и бесшумно скользнула в дом.
В доме стояла тишина. Слуги жались по темным углам, заламывали руки и посматривали в сторону западного крыла дома.
Девочке не пришлось спрашивать, почему. Ответ пришел сам.
Она увидела, как отец тащит за шиворот упирающегося и плачущего мальчика в маленькую комнату мимо нее.
– Тише. Это для твоего же блага.
Королевский сын сжимал кулаки и изворачивался.
– Где моя мама? – Его голос дрожал, а по щекам струились слезы. – Я хочу увидеть маму!
Он заметил девочку.
– Помоги! – он рванулся к ней. – Помоги мне, пожалуйста!
Девочка молчала и смотрела, как отец затолкал его в кладовку – единственную комнату в доме без окон – и запер дверь на засов.
Это поразило ее.
Лестонги никогда не запирали двери. Это считалось нарушением.
Отец без сил опустился на пол перед деревянной дверью, а мальчик продолжал стучать, его крики становились все неистовей, пока не перешли в рыдания.
Девочка ничего не чувствовала.
Ее сердце уже было разбито.
Отец прислонил одну ладонь к двери, а другой закрыл лицо. Его плечи тряслись. Девочка молча стояла рядом.
Когда он успокоился и вытер слезы, он поднялся и вышел к толпе. Люди кричали и требовали отдать им мальчишку.
– Идите домой! – сказал им отец. – Я разобрался с мальчиком! Он заперт и останется под замком, пока мы будем носить траур по моей дочери. Вы получите справедливость. Клянусь.
Возмущенная и скорбящая толпа потихоньку разошлась. Слуги вернулись к работе.
Отец подождал немного и уехал обратно к погребальному костру.
А девочка осталась стоять перед запертой кладовкой.
Она медленно подошла к двери и села на пол, прижавшись спиной к дереву.
Она слушала, как по другую сторону плачет мальчик.
– Это должен был быть ты, – шептала она, вспоминая сестру, падающую с крыши сразу после того, ка она спасла его. – Это должен был быть ты.
Девочка ненавидела его.
Она не перестанет его ненавидеть за то, что он у нее отнял.
И все же она не могла заставить себя покинуть его.
«Они собираются отомстить королю, убив его сына», – сказал отец.
«Возможно, не стоит им мешать».
Весь вечер девочка просидела у двери, словно страж, слушая его всхлипывания. Отец нашел ее за полночь – она крепко спала, скорчившись на полу.
Он осторожно открыл дверь кладовки. Мальчик сидел на полу, обняв колени руками. Он поднял вспухшие от слез глаза на мужчину.
Отец девочки прижал указательный палец к губам и кивком показал ему на выход.
